И все же что-то репортерское в нем оставалось. Курируя огромную зону — автономный округ в полмиллиона квадратных километров, Ветров не упускал возможности поработать по конкретному преступлению, выехать на место происшествия (хотя бы и по остывшим следам), а в просмотренных им розыскных делах или в делах административного надзора можно было встретить следующие пометки: «т. Комаров! В вашем формальном плане не хватает еще одного пункта: прочесать окрестности планеты Сатурн!» или: «т. Омельченко! Если вы и дальше будете так наблюдать за поднадзорным, то он в недалеком будущем обчистит вашу собственную квартиру, и правильно сделает!»
И в этот раз, едва сойдя с трапа и пожав Волохину руку, он начал в своей обычной манере:
— Полковник рвет и мечет! Говорит, что ты его обнадежил насчет мехов, доложил, что они у тебя почти в кармане. А у тебя арестованные разбегаются в разные стороны. Да еще под Новый год! От твоих районных будней всю область трясет!
Волохин пожал плечами. Будь на месте Ветрова другой, можно было бы ответить, что никого он, Волохин, не обнадеживал, и полковник этого сказать не мог; но, зная Ветрова, начальник РОВД понял, что тот балагурит не от хорошей жизни.
— Тут у вас погодка, — продолжал меж тем Ветров, поднимая воротник пальто, когда они шли от самолета к машине, — крепкая, как водка. Как сказал наш местный поэт.
Прямо с аэродрома, не заезжая в отдел, они объехали на УАЗе несколько постов, на минутку заскочили в ЛОМ, где, несмотря на поздний час, одиноко скучал в кабинете начальника Желтов. Буквально при них позвонили со скрещения— с линейного поста: задержанный по сигналу проводницы подозрительный гражданин оказался на поверку просто безбилетником. Личность установлена.
— Информации поступает много, — положив трубку, вздохнул Желтов, — да все не та, что нужна… Да и сомневаюсь я, чтобы они пошли на железную дорогу. Тут Краснухина все знают, он не рискнет…
Когда они добрались, наконец, до отдела, была уже половина третьего ночи.
Не пожелав идти ночевать ни в гостиницу, ни домой к Волохину, заявив, что на этих передвижениях он потеряет лишние полчаса для сна, то есть больше прогадает, чем выгадает, Ветров не без комфорта устроился в кабинете начальника РОВД на скрипучей «Ладоге» и проспал до половины восьмого…
13
Разбудили его пришедшие одновременно Супонин и Чиладзе. Спустившись в комнату отдыха дежурного наряда, майор побрился и умылся — сержант полил из ковша над тазом (лопнул от мороза водопровод), а когда вернулся в кабинет, там был уже и Волохин, принесший с собой несколько бутербродов и термос с какао.
— От жены выговор, — заметил он Ветрову, — что пренебрегаешь гостеприимством старых сослуживцев. Высказывает мнение, что зазнался.
— Ладно, — торопливо глотая бутерброды и обжигаясь какао, ответил тот, — перед твоей женой я отчитаюсь. Я даже перед своей готов отчитаться: уж не помню, когда Новый год дома встречал. А вот перед полковником как мы все отчитываться будем?..
— Да, — подтвердил Супонин, — что верно, то верно. Неприятность не только для округа, но и для области. Сегодня уже тридцать первое декабря. Побег и хищение в особо крупных размерах переходят на следующий год… У меня во Львове была однажды подобная обстановка в райотделе. Одновременно побег и… правда, там было хищение по линии БХСС.
— И чем кончилось? — поинтересовался Ветров.
Супонин усмехнулся:
— Начальник КПЗ, лейтенант, мне тогда сказал: «Ну что ж, товарищ подполковник, звездочку мне задержали, но я утешаюсь, что получил такой же строгий выговор, как и вы…».
— О-о, здравствуйте, Леонид Петрович! — Ветров встал навстречу входившему без стука штабисту окружного управления с дымящейся сигаретой в зубах. — Ну что, начнем, товарищи? — обратился он к остальным, будто только и ждал появления младшего лейтенанта. — Где Довлетшин?