Проститутка: Но продолжает выступать?
Клиент: Видно, я так и не получу сегодня удовлетворения.
Проститутка: Чтобы это случилось, мы должны раздеться. Вам придется скинуть воскресный пиджак, на лацкане которого опытный женский глаз может различить пятно от яичного желтка, вылезти из мятых протертых по швам штанов, стянуть сорочку с лоснящимся от грязи воротником и вонючими от пота подмышками, стащить носки, об аромате которых лучше не вспоминать, и, наконец, освободиться от последнего что прикрывает волосатую, вялую, лирически стареющую плоть — нижнего белья. Мне тоже придется обнажить свое отнюдь не юное тело.
Клиент: После чего вы примете в постели положение на спине и то ли раздвинете ноги, согнув колени, то ли поднимете их вверх и устроите у меня на плечах, или, даже, идя навстречу моим желаниям, станете на четвереньки и крепко схватитесь за прутья кровати.
Проститутка: Это диван. У него нет прутьев.
Клиент: Неважно. Главное, что вы, работница, должны выполнять распоряжения работодателя, то есть, мои. Вот моя жена — когда она еще была моей женой — могла считать себя свободным человеком — она делала только то, что хотела и с кем хотела, вы же находитесь при исполнении служебных обязанностей и не вправе позволить себе даже итальянскую забастовку.
Проститутка: Ваша жена, извините за выражение, женщина легкого проведения, а я честная проститутка.
Клиент: Легкого она поведения или нет, факт, что, в отличие от вас, она могла считать себя свободной.
Проститутка: Кстати, вы для меня не работодатель. Таким является мой, так называемый, друг. Он с рождения окликается на имя Петер, к которому в последнее время прибавилось изящное дополнении «толстый». Петер — сутенер.
Клиент: Я знаю его. Это он рекомендовал мне в баре сесть у стойки рядом с вами. Но независимо от могучего чувства благодарности, которое я испытываю к этому действительно не самому худому человеку, осмелюсь напомнить, что у нас прервалась беседа на тему свободы.
Проститутка: Наше государство бедное. В нашем конкретно, городе нет пока отдельного района развлечений, где женщины сидят у окон, в свете цветных лампочек и ждут, чтоб их ангажировали на час или даже на целую долгую ночь. Поэтому в наших условиях профессия сутенера приобретает особую, на мой взгляд, ценность.
Клиент: Если у вас нет желания побеседовать со мной о свободе, предлагаю вернуться к игре в бутылку.
Проститутка: В эту игру можете играть со своей бывшей женой.
Клиент: И вновь наступило мгновение. когда лицо ваше стало удивительно одухотворенным, а из глаз брызжут искры праведного гнева.
Проститутка: Два с половиной века назад — века, ибо с тех пор, как я сменила профессию, каждый прожитый мною год равен столетию — два с половиной века назад, в день, когда моего месячного жалования доцента хватило лишь на коробку спичек, я поместила в газете объявление «Ищу работу проститутки». Мне повезло, объявление заметили. Что было дальше. нетрудно себе представить.
Клиент: А мне еще ни разу в жизни не повезло.
Проститутка: Чем вы занимаетесь?
Клиент: Я на партийной работе.
Проститутка: Вы непохожи на политика.
Клиент: Я чиновник. Когда-то курировал театры, в одном из которых, за кулисами, познакомился со своей будущей прежней или прежней будущей женой. Позднее направили курировать музыку. Теперь работаю на коммерсантов.
Проститутка: Только что вы сказали. что находитесь на партийной работе.
Клиент: Кажется, я слегка запутался.
Проститутка: Мужчины не умеют лгать системно.
Клиент: Видите ли, на самом деле я филер.
Пауза
Проститутка: Я согласна. Поиграем в бутылку.
Клиент: Стоит ли? Исповедью больше, исповедью меньше…
Проститутка: Голубчик! Только теперь я замечаю, как дрожат ваши руки с деформированными от постоянного постукивания суставами пальцев. Позвольте мне погладить вашу уставшую от поклонов спину.
Клиент: Судя по книгам, моя главная проблема тоже считается профессиональным заболеванием.
Проститутка: Могу ради вашего спокойствия сообщить что знаю сотни мужчин, измученных той же заботой.
Клиент: Может, они все филеры?
Проститутка: Поиграем лучше в бутылку.