Идя поздним вечером по улице домой, я улыбалась и думала не о том, как я устала или что для ужина уже слишком поздно, а именно о книгах и о том, какую бы историю мне начать читать следующей!
Однако ответ так и не суждено было узнать.
Если честно, дальше воспоминания весьма смутные. Единственное, что я отчётливо помню, так это яркий свет. Настолько ослепительный, что я вообще перестала что-либо видеть, кроме него.
Нет, я серьёзно. Вот шла и думала о своём, заворачиваю за угол и тут… яркий свет. А когда глаза привыкли к яркости, попыталась осмотреться. Правда в ту же секунду поняла, что я уже не на привычной мне городской улице. Если быть точнее, то и вовсе не в городе, а где-то за городом… в чистом поле, где вовсю росла… пшеница?
Да и вообще, ещё секунду назад над моей головой была ночь. Солнце давно зашло за горизонт, и единственным источником света были уличные фонари. Но это секунду назад! И вот спустя мгновение, если ориентироваться по солнцу, был как минимум полдень. И это солнце было ярким и ослепляющим. Но это особо не волновало.
В ту секунду я подумала, что мне снится сон.
Довольно реалистичный сон.
Яркий, красочный, живой, но всё-таки сон.
Я была в этом уверена на все сто процентов. Да что там! Возможно и на тысячу потянуло. Мои руки, которые я видела перед собой, мне не принадлежали. Я всю жизнь избегала физической работы. От того и сидела там, где единственное, с чем я имею дело — это бумага. Да и тяжелее ручки с карандашом редко что держала. Поэтому смело могла сказать — это не мои руки.
Короткие ногти, причём так грубо подстрижены, словно их сгрызали, а не стригли. Но даже под такими коротышами успела забиться грязь… На костяшках и ладошках земля настолько сильно въелась, что её и за десяток раз не вымыть. Проще кожу содрать. Это руки не девушки, а скорее шахтёра с десятилетним стажем. Наблюдать за такими руками было как минимум странно. Хотелось всё время спросить у обладательницы этих ладоней:«Вы вообще о креме для рук что-нибудь знаете?».
Далее пошла одежда… Старое, выцветшее, потертое и рваное в местах платье, которое давно уже просит о том, чтобы его сожгли. Если подумать, то в таком наряде в принципе на поле делать нечего, но нет… Я тут стою и… И в принципе, что?
— Мэган! Мэган!!! Мэг!!! — прозвучали голоса со стороны, которые с каждой секундой становились всё громче и громче. В тот момент даже спросить хотелось, что это за Мэг такая, раз её так отчаянно зовут?
— Мэг! — прокричали две девочки. Одной было на вид лет шестнадцать, а второй — лет двенадцать-тринадцать. Обе светловолосые, загорелые и с яркими зелёными глазами. — Мэг, ты куда пропала? Отцу нужна помощь! Ты ведь обещала, что на этот раз с лошадьми ты разберёшься!
— А?.. — только и смогла выговорить.
— Вот только не начинай! — воскликнул девушка, недовольно скрестив руки на груди. — Я уже три раза подряд конюшню чистила. Если и в этот раз пойду, то это будет просто нечестно!
— Мэг… — протянула я. — Вы это… ко мне?
Девочки замерли. Глаза у каждой были размером с крупную монету. Переглянувшись, та, что постарше продолжила:
— Ты чего? На солнце перегрелась? Сколько раз папа говорил, чтобы с косынкой выходила. Или хотя бы шляпку брала с собой. Это же опасно! Похоже, припекло всё-таки темечко…
— Что?.. — только и произнесла я, всё больше осматриваясь по сторонам. Этот сон казался таким реальным… Даже слишком.
Я была уверена, что сплю. Просто не помню, как заснула. Поэтому ущипнула себя за руку. Боль чувствовалась. Причём такая, что как минимум синяк оставить успела. Но… ничего не изменилось.
Я ущипнула себя за щёку, дернула за волосы, нанесла себе звонкую пощёчину, но!..
— А?.. Почему я всё ещё тут? Почему не просыпаюсь?
— Э?! — вырвалось у старшей девушки, чьи зелёные глаза увеличились ещё больше от шока. — Сестра? Что происходит?
Вот и мне хотелось бы это понять. Прикасалась к своему ушибленной щеке, проверила также и форму лица. Оно не моё. Я его не знаю. А также волосы… Растрёпанные волосы имели такой же пшеничный окрас, как и у двух девушек передо мной. Должно быть они знают ту, кем я сейчас являюсь. Во всяком случае, я на это надеюсь. И всё же стоит спросить…
— Извините, а вы кто такие?
Это стало последней каплей, так как невзирая на сильную летнюю жару, девушки посинели от ужаса. И следующее, что они одновременно с воплем произнесли, было:
— ПАПА!!!
Говорят, чтобы человек смирился с горем, ему придётся признать и принять новую реальность, пройдя как минимум семь стадий. Со стороны психологии это звучит весьма последовательно, логично, рассудительно и предсказуемо, что и внушает нам некое чувство уверенности.