***
Сон. Теперь это слово означало лишь короткий миг между засыпанием и пробуждением. Люди больше не видели снов, это был первый симптом заражения серой гнилью, который проявлялся ещё до того, как тело начинало преображаться.
В этом был некий символизм: болезнь не убивала организм сразу, для начала, человек постепенно терял разум и душу. Мечты, надежды, вера и любовь покидали его. А что есть сны, как не компиляция всего перечисленного? То, что впечатляло нас, заставляло идти вперёд, гнаться за эфемерным идеалом – навсегда пропало, а вместе с тем, и царство сна, где, порой, мы находили ответы на незаданные вопросы или даже могли предсказать будущее.
Мракоборцев считали великомучениками, ведь они добровольно впускали заразу в своё тело, отрезая для себя сны, притупляя чувства и блокируя мечты. В наших сердцах, что ещё сохраняли крупицы жизни, было место только для долга – уничтожать заразу и облегчать муки прокажённым серой гнилью.
Что я могу сказать по этому поводу? Ну, по правде говоря, никто из наших не испытывал сомнений в собственном выборе. На то была одна причина: мы и до процедуры становления мракоборцами лишились своих мечт и целей жизни. Подумаешь? какие-то сны!
Может, оно было и к лучшему: вернувшись через сон в воспоминания о старом мире, ты мог получить удар под дых от мрачной реальности не наступившего рассвета.
Воспоминания… Они остались, но к ним редко хотелось возвращаться, всё потому же, почему и не хотелось мне видеть более сны. Что-то знакомое, что было дорогу моему сердцу в той, – лучшей жизни, – могло сыграть злую шутку и привести к смерти.
А умирать я и правда, пока, не собирался. До тех пор… Пока, не придумаю повод, ради которого я не умру ещё некоторое время.
Во мраке беспамятства, я услышал стук. Он был то ритмичным, то резким, иногда вообще едва слышимым. Мне даже показалось, что это нахлынул позабытый годы назад сон, но нет – кто-то расхаживал по коридору между палатами, постукивая чем-то деревянным по левой стенке за моей спиной.
«Дубина или рукоять топора, должно быть», – определить источник звука было несложно. Половицы даже не скрипели под весом незнакомца, видимо, настолько он был худощав.
«Оголодавший еретик или прокажённый на средней стадии болезни, когда ещё можешь держать оружие в руках».
Пройдя дальше по коридору, ночной гость покрутил ручку, но шкаф не позволил открыть дверь. Раздался треск. «Значит, топор», – и я щёлкнул курком револьвера.
Через щель раздалось невнятное, похожее на горячку, бормотание. Скрипела щепа, пока прокажённый пытался выдрать топор. Затем, ещё удар, но в другое место.
Я аккуратно, стараясь не скрипеть, встал с кресла, открыл дверцы шкафа и направил револьвер на дверь через его заднюю стенку. «Ну же, проваливай! Проживёшь ещё пару месяцев, пока тебя полностью не разъест зараза!»
Топор ударил туда же, куда и в первый раз, его кончик показался из стенки шкафа, и я уже подумал выстрелить, но тут, он пробормотал что-то вроде: «К чёрту! Поищу в другом месте!» Топор был извлечён из прорези и тихие шаги прокажённого совсем стихли, исчезнув в другом его конце.
Выдохнул. Если он здесь был не один, то выстрел бы только привлёк внимание остальных. Но даже если и один – у меня патроны не бесконечные. Где их брать дальше – понятия не имею, но склады опустели ещё не все, что-то, да найдётся, наверняка.
Вернувшись в кресло, я уже не мог толком уснуть и просто отдыхал, позволяя организму восстанавливаться от полученных ран. Впрочем, вырисовалась другая проблема: голод усилился. Организму не из чего было брать энергию для самолечения.
Я понимал, что идти сейчас куда-то точно не стоит. Нужно хотя бы часиков десять ещё отдохнуть, тело слишком перенапряжено событиями почти недельной давности. Решил поискать чего съестного в комнате, но из органики, кроме завядшего цветка, ничего больше не обнаружил. Придётся всё-таки поголодать.
Насколько я понял, эта комната была, в своё время, ординаторской, где лекари в свободное время могли пропустить по чашечке чая или выспаться после целой смены на ногах. По сути, небольшая квартирка.
В одной из таких я когда-то родился и вырос…
Воспоминания накрыли меня волной, сродни сну, но куда более могучей.
***
Мне привиделась наша старая квартирка в Норвилле, что на севере Бритонского королевства. Тогда она выглядела не лучше ординаторской в её нынешнем состоянии. Одна комната с обшарпанными обоями и кухня с покрывшейся паутиной утварью, которую негде было использовать – еды-то было немного. Ровно столько, чтобы не подохнуть с голоду.