Но, понаблюдав несколько минут, я заметил, что на ладони старика, с каждым приступом, оставалась кровь. Чёрного цвета. «Как у тех прокажённых!» – перед глазами пронеслась бойня на руднике.
«Значит ли это, что он скоро набросится на других людей?! Нет, скорее, он заразит нас до того, как превратится в одного их этих!»
Но что я мог сделать в той ситуации? Из вагона для нищих не было даже дверей в остальную часть состава, только на улицу. И открывалась она лишь при остановке. «Придётся от него избавиться. Уверен, многие сейчас и не подозревают, что серая гниль – вовсе не проказа или чума, появившаяся на фронте из-за антисанитарии и гор трупов. И что эта зараза уже проникает в наши города и деревни…»
Ночью, когда весь вагон заснул, я аккуратно подошёл к старику, что крепко спал, приподнял его за подбородок и, когда он открыл глаза, ребром ладони перебил трахею.
Работа на руднике, хоть и истощила меня, но руки мои стали твёрже. Что самое удивительное и, наверно, жестокое – смерть старика никто не заметил.
Все думали, что он продолжает спать, вплоть до обеда, пока паровоз не прибыл в Бригг. От резкой остановки, его труп качнулся вперёд и упал со скамьи.
Женщины закричали, мужчины подняли старика и попытались привести в чувства, не осознавая, что он мёртв уже полдня. Я же, оглядываясь, вышел на перрон.
На вокзале мало, что изменилось. Разве, что людей стало меньше. Точнее, мужчин. «Неужели Королевству так сильно не хватает бойцов?»
Моим глазам, как раз предстала картина отправки на фронт очередной партии конквестов. Только в этот раз, на бой шли не взрослые мужики, у которых уже были семьи и дети, а безусые юнцы, лет шестнадцати. Среди них не было взрослых, кроме командира, что расхаживал с тростью в руке.
«Интересно, как скоро они погонят на войну младенцев?» – хмыкнул я про себя, и постарался не попадаться на глаза военным, дабы не загребли в комиссариат.
Однако голос командира… и его хромающая походка… Почему-то, оба этих фактора вызвали во мне дикое желание притаиться за колонной и послушать.
– Вы – последняя надежда нашей Родины! На ваши плечи ложиться ответственность за победу Бритонского Королевства в этой подлой войне, развязанной Республикой Родинией и её сателлитами! – командир выхаживал, как положено несмотря на то, что припадал на левую ногу.
Его синий мундир, начищенные сапоги выше колена и чёрный шлем с хохолком выдавали в нём высокопоставленного офицера. Я не разбирался в знаках отличия конквестов, но этот был майором, не меньше.
Дойдя до конца шеренги, он посмотрел в лицо одному из новобранцев и продолжил пламенную речь. А я обомлел…
Когда офицер, которому, как оказалось, не больше двадцати, направлялся в мою сторону, я, выйдя из-за колонны, невольно произнёс:
– Олли?
Двадцатое воспоминание
– Да вот, захотелось прогуляться, – ответил я Марко.
– У них тут столько ружей и винтовок сохранилось, ты не представляешь! – воскликнул паренёк, демонстрируя оружие. – А ещё форма, прямо, как у солдат тех лет! Круто, скажи?
– Нет, Олли… это не… – сердце ещё сильнее начало болеть, и последние слова я произнёс на выдохе, ибо…
«Это конец?» – последнее, о чём я успел подумать перед тем, как распластался на холодной земле.
В ушах стучала кровь. Взор застилала пелена. Саван смерти уже начал окутывать моё тело… а, может, это были руки Марко. Да… вроде бы, он что-то произносил, но я не мог этого расслышать.
И вот, я падаю во мрак… Последнее, что я вижу перед тем, как моё сознание окончательно перестанет существовать – существо, что есть сам свет, тянущее ко мне руки.
– Пусть этот кошмар закончится здесь, – произносит оно.
Но вопреки его желанию, неведомая сила тянет меня обратно наверх.
***
Заметив меня, Олли и сам остолбенел на несколько секунд, а затем, махнув паре солдат, приказал меня скрутить. Я не успел даже сообразить о том, что произошло, как лежал на перроне с заведёнными за спину руками.
Затем, меня подняли. И младший брат подошёл, чтобы поближе меня рассмотреть.
– Ты изменился… – улыбнулся я. По подбородку стекала кровь из разбитой губы, боль в плечах была невыносимой, но я не подавал виду.
Глядя на Ольгерда, я думал о том, кто из нас двоих сильнее изменился. Я исхудал, постарел внешне и внутренне, лишился фаланги пальца и покрылся шрамами. Но Олли…