– Зияй Великий О! – произносил Севастьян, каждый раз, как заканчивал читать стих.
– Веки зияй! – отвечали хором селяне.
– Благослови светом своим рабы твоя, О! И воцарится царствие твое на Земле пусть! – добавил Севастьян в завершение службы. – Благодарю, братья и сестры, что присутствовали на богослужении! – обратился он к пастве. – Можно и работать теперь.
– Благослови тебя О, отец Севастьян! – ответил кто-то из людей.
Спустя пару минут, храм практически опустел. Большинство отправились работать в поле, лишь старики и парочка беременных женщин задержались внутри, чтобы переговорить со священником.
– Уже на ногах? – удивлённо произнёс Севастьян, заметив меня на скамье. Я хотел лишь повидаться с Этной и не рассчитывал на внимание с его стороны.
– Умирать в постели слишком скучно, – ответил я.
– Брось, ты хорошо держишься для своего возраста, учитывая, сколько всего происходило на вашем пути.
– Откуда Вы знаете?
– Этна поведала, откуда ещё? Хотелось бы мне посмотреть на тебя молодого. Уверен, ты бы сгодился нашей общине в первые дни Великого Падения, – сказал Севастьян. – А вот и Этна.
– Эдгар, доброе утро! – весело произнесла девчонка.
– Доброе! Но мне казалось, что на маятнике перевалило за полдень…
– Но ведь я тебе не успела пожелать доброго утра, – улыбнулась она. – Добрый день, Эдгар!
– Хех, добрый!
– Как там мой обед? – спросил отец Севастьян.
– Ждёт на столе, отец, – ответила Этна.
– Тогда, разрешите я вас оставлю. Закончу с трапезой, и примусь за подсчёт ресурсов на следующую неделю, – сообщил священник и направился в свои покои.
– Ты теперь его кухарка? – спросил я.
– Отец Севастьян придерживается особой диеты, которая позволяет ему оставаться таким бодрым и здоровым в преклонном возрасте. На общей кухне готовят сытную пищу, чтобы у людей было больше сил, но отец Севастьян не работает руками, ему незачем есть так много мяса и каши, им, он предпочитает салаты из фруктов и овощей, а также грибной суп. Ему тяжело готовить всё это самому, и я вызвалась ему помочь, – рассказала девчонка.
– Ты довольна своей работой?
– Я мечтать о лучшем не могла! Столько людей каждый день приходят за советами и помощью! Конечно, они приходят к отцу Севастьяну, но я тоже немного участвую! Это то, чему меня учили родители и то, чего я хотела всю жизнь. Кроме того, отец Севастьян та-а-ак много знает! Могу часами его слушать! О Боге, о мире, о прошлом!
– Рад, что тебе это нравится, – я положил свою дряблую, холодную руку на ладонь Этны.
– Ой, мамочки! Тебе принести чего-нибудь горячего? – воскликнула Рута… то есть, Этна, и добавила шёпотом: – У отца Севастьяна ведь есть кофе!
– Зелёный чай. Боюсь, та чашка была последней в моей жизни, больше моё сердце не выдержит, – ответил я.
Этна принесла мне напиток через минут десять. Поблагодарив её, я вышел из храма, опираясь на тросточку. Решил пройтись тем же маршрутом вдоль полей.
Моё сердце на ладан дышало, но и в таком состоянии, оно меня о чём-то предупреждало. Быть может, то подкрадывался старческий маразм, который, благо, не успеет разрушить мою личность раньше, чем душа покинет тело. Но после приступа что-то во мне пробудилось. Какое-то чувство тревоги.
«Я должен пожить ещё немного, ради них… И ради вас», – произнёс я, глядя на звёзды.
Пока я отлёживался после приступа, Этна приносила мне многочисленные целебные отвары, действенные медикаменты в поселении, очевидно, закончились в первые годы после конца света. Вся надежда оставалась на природные дары. Наверняка, отец Севастьян немало книг по ботанике приберёг, но, как опытный лекарь, я обладал знаниями куда шире.
Поселения выращивало немало цветов для чая, специй, полезных масел и мазей. Нарвав целый букет, я аккуратно сунул его за пазуху. Оставалось найти небольшую кастрюльку и шприцы, куда можно будет разлить полученный концентрат.
Двадцать первое воспоминание
– Можно? – постучался Марко.
– Конечно, – ответил я. – Спрашиваешь ещё?
– Этна говорила, ты, в последние дни, очень занят. Подумал, негоже отвлекать, – сказал паренёк.
– Я уже закончил.
Смахнув испарину со лба, я отошёл от стола. Отец Севастьян любезно выделил мне небольшую комнату, где можно было заняться готовкой лекарств. Я всё ещё чувствовал слабину, поэтому всех больных и поранившихся отправляли к Йохану, носившему единственный уцелевший в Эдеме докторский халат.