— Чистеньким, — прошипел Асавин. – Благородным. Тепличным розочкам. — Эльбрено схватил егоза локоть. – А сейчас мы пойдем обратно.
Тьег стряхнул с себя руку Асавина.
— Я никуда не пойду! Меня всю жизнь опекают! Отец, брат, дядя! Меня даже Курт опекает, а он младше на шесть лет! — Парень яростно раздул ноздри. – И ты опекаешь. Спасибо, но это и мое дело тоже. Нет! — Он яростно замотал головой. – Это в первую очередь мое дело, я хочу нести за него ответственность.
Асавин опешил. В этот момент Тьег так сильно походил на Бастиана, словно брат-близнец.
— Но ты ничем не поможешь…
— Откуда тебе знать? – упрямился Тьег. – У меня есть шпага и я умею ею пользоваться. Этого мало?
Яростные глаза высекали искры. Нет, мальчишка не уйдет, и Асавин не сможет увести его обратно силой. Он еще раз хорошенько оглядел рубийца. Басма отлично скрыла цвет волос, но загар на бледную кожу никак не хотел ложиться и проступал красноватыми ожогами. Пурпурный костюм велик, топорщился складками в районе плеч, талии, штаны тоже большеваты… Тьег выглядел несуразно. То, что нужно.
— Не забудь, тебя зовут Ациан, — буркнул Асавин. – Ты студент, с Иллалика. Этим объясним твой имперский акцент.
Серые глаза сверкнули детским восторгом. Словно ребенку позволили оставить дома щенка, только тут все куда серьезней. «Я совершаю ошибку, — отчетливо подумал Асавин. – Я об этом еще пожалею».
Вниз по Крабьему спуску они пошли уже вместе. Асавин – пребывая в мрачных мыслях, Тьег – в приподнятом настроении. Между тем, Крабий спуск круто пошел вниз с пологого холма между домами. Когда лил дождь, потоки грязи и дерьма со всего города отвратительным водопадом стекали с него, омывая Мусорную стену — грандиозную свалку прямо в черте города, за которой начинался район Угольного порта. Асавин порадовался, что они с Тьегом обогнали дождь на несколько часов.
— Воняет. — Принц поморщил аристократический нос, — Но я все равно рад, что выбрался. Я всерьез опасался, что ты решил убить меня книжной пылью.
— Какие горькие слова, мой друг. Я думал, ты будешь в большем восторге от книг. Многим они не по карману.
— Ненавижу читать, — фыркнул Тьег. — Сразу вспоминается старый учитель. Он бил меня розгами! Хотя, уж лучше розги, чем бесконечные вечера в компании Треолара.
— Треалора, — поправил Эльбрено. — Я тебе книги не развлекаться дал. Ты у нас студент, а значит, парень неглупый, образованный, начитанный.
— Не понимаю, как можно просиживать штаны за книгой, когда мир полон приключений? — в сердцах воскликнул Тьег.
— Мир полон приключений, говоришь? Иногда они заводят в такие мрак и безысходность, что начинаешь отчаянно цепляться за то немногое, что способно подарить радость.
В его словах прозвучало больше горечи, чем Асавин хотел показать. Можно срезать клеймо каторжника со своей кожи, но из сердца оно не сотрется никогда. Мальчишка снова ничего не заметил. Его увлекали улицы, крики людей и запахи.
— Не могу поверить, что ты все это прочел… Там же целая библиотека.
— Пока ты молод и свеж, можешь наслаждаться поверхностью жизни, но с возрастом хочется все больше глубины, — ответил Асавин. — Неужели не интересно, что там, за стеной города? В других государствах, землях и чужих головах? Начитанному человеку всегда есть что сказать, мой дорогой мальчик.
Тьег ненадолго притих, словно обдумывая все сказанное. Они наконец миновали Крабий спуск, и Мусорная стена предстала во всей своей гротескной красе. Тьег задрал голову и приоткрыл рот, разглядывая ее. Отходы громоздились кручами по семь-восемь футов[2] в вышину и, говорят, с каждым годом эти горы увеличивались. Кто-то называл ее язвой на теле города, рассадником вони, болезней и крыс, кто-то — большим нищенским кладбищем, ведь всем известно, что покоиться в Некрополе стоит недешево. С каждым дождем потоки зловонной жижи стекали с нее во все стороны, отравляя источники воды, а ветер разносил вонь в соседние кварталы. Год от года ее пытались разобрать, но на месте очищенных участков мгновенно возникали новые, и чиновники опускали руки. В районе Угольного порта существовало забавное поверье, что однажды стена поглотит весь город, а некоторые всерьез считали, что в ее зловонных недрах вылупляются всякие страхолюды. Что не мешало, однако, всем районом азартно побираться на ее скользких гребнях.