− Я понимаю. Всё кончено, но разрешите мне попрощаться с близким для меня человеком, ведь я не знаю, что со мной будет дальше. Прошу. Это звонок подруге. У меня больше никого нет. Прошу Вас!
− На, - он бросает мне телефон, и я ухожу в угол комнаты.
Гудок…второй…третий…
− Да, - слышу взволнованный голос подруги.
− Привет, это я, - медленно оседаю на пол, грустно улыбаясь в трубку, - звоню попрощаться.
− Нет, стой, ты что! – кричит в ответ подруга, ее голос дрожит. – Не смей! Где ты! Кому эта тварь тебя продала?
− Не знаю Элис, не знаю. Успокойся, прошу, просто послушай. Что бы ни случилось, я тебя люблю, слышишь! Ты не виновата, что так произошло, это изначально был его план, и ты бы ничего не сделала.
− Ублюдок! Он врал всем. Гнида.
Так, теперь нужно дать подруге вычислить, где я и что делать дальше, пока ещё не поздно:
− А помнишь, - я смотрю в пол, - как ты меня готовила к аукциону. Как помогала с лотами. Помнишь, как у нас сидение треснуло?
− Стой, о чём ты? Алекс!
− Тише Элис, не волнуйся, просто дай мне закончить.
− Хорошо, - она говорит уже тише, - давай. Аукцион, сидение. – Небольшая пауза. - Глобус? – Да. Она вспомнила. Конечно, ведь тогда этот глобус принес ей столько хлопот, она не могла это забыть так скоро.
− Вот. А еще я хотела ту картину с абстракцией, что была, как мне казалось, раскрашена весенними красками. Помнишь? Жаль, что и ее тогда купили. Хочу такую же, купишь себе похожую? А вдруг я когда-нибудь ее заберу…
− Абстракция? Хорошо. Алекс держись, я с тобой.
− Помни об этих мелочах, и пока ты помнишь, я буду рядом с тобой. Пока родная, я тебя люблю… - опускаю трубку, и маленькая слезинка скатывается с опухшего века. Она - моя единственная надежда на то, что меня еще можно выкупить. Те, у кого эта картина мой последний шанс.
Тайлер
64 этаж 1 WTC (One World Trade Centre) – самое высокое здание Нью-Йорка с 2014 года. Я долгое время уговаривал отца разместить тут офис, поэтому при первой же возможности мы арендовали 10 этажей, и я заполучил просторный кабинет с видом на Гудзон. Передо мной открывался прекрасный вид, который давал понять, что у меня есть все необходимое в этой жизни и все это я получил самостоятельно без помощи отца.
Я поступил на кафедру информационных технологий, получив грант на образование, разработав новое приложение для одной известной компании. И при поступлении на работу в фирму Эванс Груп, я просил папу не вмешиваться. И так я занял должность Директора департамента по разработке и поставке информационно-коммуникационных решений. Иными словами моя команда разрабатывает новое программное обеспечение под специализацию каждого клиента. А если еще проще, то компьютер, смартфон или планшет всегда в моих руках.
Хотя мои возможности позволяли мне проводить время в дорогих заведения, этого я не любил и не понимал. Я тратил деньги только на качественный товар, но не всегда это было дорого. А вот люди, которые находились в этих роскошных заведениях, всегда были такими алчными. У большинства на уме были только деньги. А девушки вешались мне на шею, как только узнавали кто я. Поэтому я старался жить в ритме работа-дом и отдыхать подальше от суетливого Нью-Йорка.
Я смотрю в окно на оживленные улицы города. Вокруг не меняются только здания. Маленькие человечки ползут по своим делам, а машины пытаются поскорее проехать пробку, подавая сигналы, которые эхом отражаются от высоток, распространяя звуки будней на многие кварталы.
Стук в дверь вырывает меня из моих мыслей, и я разворачиваюсь от окна к двери. В кабинет входит мой отец и у него слегка озадаченный вид.
− Что-то…
− Да, случилось. – Обрывает меня отец, не дав договорить. - Помнишь ту девушку, работающую на Брайна Райта?
− Конечно, помню. Алексис. – Указываю на него карандашом, как бы задавая вопрос – точно? Чуть прищурившись, смотрю на него, ожидая продолжения этой истории.
− Да. Он продал ее. На аукционе «нижних» позавчера. – Твою мать. Я пропускаю вдох. Я помню эту девушку. Она милая, и такая маленькая, что кажется игрушечной. Темные выразительные глаза, которые приковывают внимание словно магнитом. И этот придурок – Райт. Я ненавидел этого урода. Особенно за то, как он обходится с девушками. Если бы отец не остановил меня тогда, в Hell, я бы уже разукрасил его гейское лицо. Как Алексис вообще оказалась в его обществе? Неужели повелась так же, как и все женщины, желая переспать с ним и оказываясь в ловушке? Но раз он продал ее, значит, так оно и есть. И это ее проблемы.