Зыбко.
Неясно.
— Могу… могу я снова увидеть брата? Хочу убедиться, что с ним всё в порядке.
Безликий кивнул.
Во второй раз перенестись к Вейасу не составило труда, стоило лишь зажмурить глаза и представить его лицо.
Брат корпел над грудой отчётов. Его стол в маленьком пыльном кабинете ломился от бумаг. Чадил на углу огарок, оплывая лужицами воска. Отворилась дверь.
— Ты уверен насчёт дежурства? Всё-таки на тебя вчера напали, — поинтересовался с порога старший дознаватель.
— Да, Оленин, иди уже. Сказал, подежурю, значит, подежурю. Не нужны мне никакие поблажки! — вспылил брат.
— Не ерепенься. Может, мы и закадычные друзья, но я всё-таки твой командир, — пристыдил его старший. — Не роняй моё достоинство на людях.
Вей нагнулся к столу. Оленин разочарованно махнул рукой и удалился.
Как только в коридоре стихли шаги, Вейас подошёл к стеллажу и вынул из него колбу с осколком Мрака. Чёрное облако клубилось, колотясь в стеклянные стенки. Вейас разгрёб на столе бумаги и взял какие-то записи.
Лайсве заглянула ему через плечо и прочитала:
«Густое облако антрацитового цвета. Переливается. Вселяется преимущественно в мыслечтецов. Похоже, испускающий в эфир короткие волны разум мыслечтецов особенно уязвим для этого демона-паразита. Как червь он проникает в тело через отверстия на лице и поселяется внутри, возможно, подпитывается от плоти носителя и подчиняет себе его волю».
Дым внутри колбы перетекал из одной форму в другую, пока не превратился в маленького спрута. Он протянул жадные щупальца к Вейасу. Брат в задумчивости постучал по стеклу ногтем и снова вернулся к записям. Зашептали призрачные голоса:
«Будь с нами! Будь одним из нас! Ты никогда не будешь одинок! Мы сделаем её — твоей! Только пожелай и прими нас. Скажи, чего желаешь?»
— Ничего не желаю! Отсохните уже! — выкрикнул Вейас в сердцах, оторвавшись от чтения.
Спрут затрясся, фыркая и вереща. Брызнул на стенки фонтан чёрных капель. Потёки медленно сползали на дно в вязкую чернильную лужу.
Вейас улыбнулся впервые за всё время, что Лайсве за ним подсматривала. Заскрипело перо по бумаге, торопливым почерком выводя наблюдения за осколком. Пусть брат и не стал книжником, но всё равно занимался тем, о чём мечтал — исследовал мир, открывал новое. Жаль, что он отказался общаться с Лайсве. Она бы столько ему рассказала о Мраке, о том, как устраивали свои миры боги.
— На него больше не будут покушаться? — спросила Лайсве у Безликого.
Она протянула ладонь ко лбу брата, но та прошла сквозь него.
— Будут. Боюсь, все, кто связан со мной, станут мишенями для Мрака. Прости, что подставляю тебя под удар и не могу защитить. Я пойму, если ты откажешься от меня.
— Нет, — Лайсве печально качнула головой. Так просто он от неё не избавится! — Я ещё не всех увидела. Продолжим завтра ночью?
Безликий кивнул.
Когда она вернётся домой, то обязательно напишет брату ещё, хотя бы предупредит об опасности. Если вернётся…
Больше всего хотелось спросить о Гэвине и вэсе, но если сделать это сразу, то Безликий догадается о её намерениях и откажется. Нужно выждать. Лет шесть впереди у них ещё есть.
Следующей ночью Лайсве отправилась в Ильзар навестить отца. Он сидел в дубовом кресле у камина в своей комнате. Голова стала совсем белой, на высохшем лице прибавилось морщин, а взгляд, направленный на облизывающее поленья пламя, сделался злым и мрачным. Лайсве поцеловала отца в лоб, желая унять тоску, но он ничего не почувствовал.
«Когда-нибудь я вернусь к тебе, и мы снова заживём дружно и счастливо».
После она захотела проведать друзей-единоверцев, Хлою с Ферранте. Сумели ли они избежать патрулей в окрестностях Эскендерии? Добрались ли до Священной империи, где им уже не грозила бы опасность?
Поплутав по дорогам снов, Лайсве отыскала неприметную тропинку к ним. Они обосновались в приграничном городке Аусхельде. Ферранте стал уважаемым настоятелем в храме Единого-милостивого. Его сын Руй уже приобщился к вере и помогал отцу. Хлоя вела хозяйство, тайком разглядывая подарок Лайсве — заколку-бабочку. Подруга улыбалась, когда Лайсве, невидимая, касалась её.
Однажды перед сном она услышала потусторонние голоса, родные и близкие, не похожие на шёпот Мрака:
«Сестра! Приди к нам! Мы так тоскуем в неволе! Помоги нам, освободи нас!»
Когда Лайсве уснула, то не попала в Бессолнечные земли. Вместо этого она оказалась в незнакомом облицованном кафелем помещении. Свет сочился через хрустальный купол на потолке. В середине располагался огромный бассейн, как в общественных купальнях. Над ним клубилась стальная дымка, сверкая разноцветными всполохами, словно сияние Червоточин над Полночьгорьем.