Повсюду ощущалось запустение приближающегося конца, не Ильзара даже, а всего строя, блистательной эпохи волшебства и отважных героев. На смену ей придёт время обычных людей с их мелкими страстишками: набить брюхо да развлечься повеселее. Неумолимое колесо истории сомнёт всех Сумеречников, как Вейаса этой ночью.
Его комната осталась такой же, как была при нём. Отец предлагал переделать её в детскую, но Лайсве отказалась, надеясь, что однажды брат вернётся и увидит, что его ждали. До её приезда спальня была заперта на замок, мебель покрылась толстым слоем пыли и паутины. По велению Лайсве слуги всё здесь вычистили и содержали в порядке. Она разобрала вещи, выкинула сгнившие и съеденные «родовой» молью, починила то, что ещё можно было починить.
Теперь спальня выглядела так, словно Вейас уехал только вчера: сундуки с одеждой, наблюдения за звёздным небом и карты, таблицы со значениями древних символов и алфавитов, размышления об исторических событиях.
Лайсве перечитывала их и открывала для себя нового, незнакомого Вейаса, гениального мыслителя, наделённого талантами книжника гораздо больше, чем её наставники в Эскендерии. Она хотела показать записи отцу, но заикнувшись об этом, осознала, что он не поймёт. Для него Вейас всегда будет несерьёзным пустомелей и слабым рыцарем. Если бы брат оказался на месте Жерарда, если бы, если бы…
Теперь Вейас не вернётся никогда!
Лайсве опустилась на сундук, повторяя в голове последние слова брата. Перед глазами стояли видения, как его тело рассыпается во прах у её протянутых рук.
— Безликий! — позвала Лайсве.
Всхлип поглотил слова. Слёзы переполнили веки и потекли горячими дорожками по щекам.
Бог появился тотчас, в мягком голубом сиянии.
— Мой брат?
Он понурил голову:
— Мне очень жаль.
Лайсве онемела, никак не верилось… Они не увидятся больше никогда! Она никогда не скажет ему:
«Я люблю тебя. Прости за всё!»
Лайсве тряхнула головой.
— Почему ты не защитил его, как прежде?
— Я теряю силы, с каждым днём всё больше, — Безликий описал круг рукой.
Он и правда превращался в зыбкий морок: очертания проступали едва заметной тенью в тумане, голос звучал глуше. Порой даже дозваться его не получалось. Лайсве забывала: их беседы, встречи, сам его образ — скитальца в сером балахоне или гривастого Огненного зверя.
Уже и Микаш заявил, что Безликий не существовал. Всё — лишь обман Жерарда и навеянные спорами тролльих грибов грёзы. Даже руны в книгах с легендами пропадали, истлевали страницы, словно само мироздание стирало его. А следом уходил в забвение орден: знания Сумеречников, их героизм и подвиги. Выжившие не вспомнят, каким на самом деле был мир.
— Твой брат слишком близко подобрался к высшим сферам, — отвлёк Лайсве от скорби голос Безликого. — Чаши весов дрогнули. Провидение не прощает такие вещи.
— По-моему Жерард сделал гораздо хуже. Почему с ним ничего не случилось?
Безликий фыркнул:
— Он создаёт много шума из ничего. Жерард лишь исполняет навязанную ему роль и не замечает, что загнан в узкие границы корыстных чаяний. Да и такие люди… С ними никогда ничего не случается в отличие от тех, кто горит так ярко, как твой брат.
Покорность Безликого судьбе злила до белых демонов в глазах.
— Но почему ты ничего не делаешь? — воскликнула Лайсве. — Разве ты не видишь, что время вышло? Скажи, где искать вэса! Назови хотя бы имя. Если тебе самому всё равно, жить или умирать, то подумай о нашем мире. Неужели он ничего для тебя не значит?
Сразу после возвращения она взялась за поиски девочки-вэса, которую Безликий показал ей в снах. Лайсве просматривала сведения о рождениях их храмов Вулкана, расспрашивала местных жителей, приглашала к себе похожих по описанию девочек, женщин, даже старух. Не зная, чего она хочет, но будучи уверенными, что «светлая госпожа черни» щедро их одарит, люди правдами и неправдами доказывали ей, что она ищет именно их.
Они придумывали душещипательные истории, кто-то даже играл так хорошо, что сам себе верил. Только Лайсве не находила ни той болезненно хрупкой красоты в их внешности, ни бесстрашного и самоотверженного характера. Да и не помнил никто встречи с Безликим. Никто не выбирал путь скитаний, чтобы вернуть бога людям, в обмен на его покровительство. Может, Безликий пустил её по ложному следу и показал совсем не вэса, ведь он не называл девочку так.