Всю дорогу Карен провела словно в забытьи. Когда она оказалась в здании тюрьмы, ей почудилось, что она видит сон.
Вошел начальник тюрьмы.
— Все готово.
— Я пойду с тобой, — сказала Китти.
— Нет, я хочу его видеть одна, — твердо ответила Карен.
Два вооруженных надзирателя ждали девушку в коридоре. Они провели ее через длинный ряд стальных дверей в безобразный каменный двор, окруженный со всех сторон окнами в решетках. Из-за решеток на Карен смотрели заключенные. Карен шла, глядя прямо перед собой. Они поднялись по узкой лестнице в крыло, где размещались камеры смертников, прошли мимо огороженного колючей проволокой пулемета, затем остановились перед новой стальной дверью, охраняемой двумя часовыми с примкнутыми штыками.
Карен проводили в крохотную камеру. Вместе с ней вошел надзиратель, и дверь снова заперли на замок. Надзиратель открыл маленькое отверстие в стене.
— Будете разговаривать через это отверстие.
Карен кивнула и заглянула внутрь. По ту сторону стены были две камеры. В одной она впервые увидела Акиву, в другой — Дова, обоих в кроваво-красных одеждах. Дов лежал на топчане и смотрел в потолок. Надзиратель подошел к решетчатой двери его камеры, отомкнул ее и рявкнул:
— Встать, Ландау! К тебе пришли на свидание.
Дов поднял книгу с пола, раскрыл ее и принялся читать.
— Оглох, что ли? К тебе пришли.
Дов перевернул страницу.
— Встать, говорю! Тебя хотят видеть.
— Мне надоели ваши послы. Передай им — пускай убираются к…
— Это не наш, а ваш посол. Это какая-то девушка, Ландау.
Руки Дова крепко стиснули книгу. Сердце забилось.
— Скажи ей, что я занят.
Надзиратель пожал плечами и Подошел к отверстию.
— Говорит, что ему никого не надо.
— Дов! — закричала Карен. — Дов!
Ее голос пронесся по камерам смертников.
. — Дов! Это я, Карен!
Дов стиснул зубы и перевернул еще одну страницу.
— Дов! Дов!
— Да поговори ты с ней, парень, — закричал Акива. — Не отправляйся в могилу молча, как по милости моего братца отправляюсь я. Поговори.
Дов отложил книгу, встал с топчана и знаком велел надзирателю отомкнуть дверь. Затем он подошел к глазку, заглянул в него и увидел лицо Карен.
Она посмотрела в его холодные, злые глаза.
— Мне осточертели эти хитрости, — сказал он язвительно. — Если тебя подослали, чтобы ты начала хныкать, то лучше сразу уходи. Я у этих гадов не стану просить милосердия.
— Как ты со мной разговариваешь, Дов?!
— Да ведь тебя же подослали, я знаю.
— Никто меня не подсылал. Клянусь тебе!
— Тогда зачем ты пришла?
— Просто хотела повидаться с тобой.
Дов стиснул зубы, чтобы не потерять самообладание. Зачем она пришла? Он умирал от желания дотронуться до ее щеки.
— Как ты себя чувствуешь, Дов?
— Хорошо, вполне хорошо.
Последовала длинная пауза.
— Дов, ты тогда правду написал Китти или просто хотел, чтобы…
— Я написал правду.
— Мне хотелось знать.
— Теперь ты знаешь.
— Да, знаю. Дов, я скоро покину Эрец Исраэль. Я еду в Америку.
Дов пожал плечами.
— Пожалуй, мне не нужно было приходить. Ты уж извини.
— Да чего уж там. Я знаю, ты хотела сделать мне приятное. Вот если бы я мог повидаться с моей девушкой, это было бы действительно приятно. Но она из Миккавеев и не может прийти. Она моя ровесница, ты знаешь?
— Да.
— Ну, все равно. Ты хорошая девушка, Карен. Уедешь к себе в Америку и постарайся забыть там обо всем. Желаю тебе счастья.
— Я, пожалуй, пойду, — тихо сказала Карен. Она выпрямилась. Дов даже не повел бровью.
— Карен!
Она быстро обернулась.
— А… — Мы с тобой все-таки друзья… Давай, если надзиратель не возражает, пожмем друг другу руки…
Карен протянула руку в отверстие, Дов крепко схватил ее, прижался к стене и закрыл глаза.
Карен потянула его руку к себе.
— Нет, — вырвалось у него. — Нет, нет!
Она плача прильнула к его руке губами, прижала ее к щеке и снова к губам.
Когда дверь камеры захлопнулась, Дов грохнулся на топчан. Он забыл, когда последний раз плакал, но теперь не мог удержать слез. Юноша повернулся спиной к двери, чтобы никто не видел его лица, и тихо заплакал.
Барак Бен Канаан как представитель ишува сопровождал комиссию ООН в поездках по стране. Ишув знакомил комиссию со своими достижениями, с тем, как устроены беженцы, с кибуцами, заводами и новыми городами. Члены комиссии были поражены контрастом между еврейскими и арабскими районами. После инспекционной поездки они приступили к открытому опросу, давая каждой из сторон возможность высказать свои претензии.