Ривка, одна из девушек, взяла в руки потрепанный аккордеон и стала наигрывать грустную мелодию. В сыром, вонючем бункере, на глубине трех метров под землей, последние оставшиеся в живых «Искупители» неумело запели песню, которую разучили еще в детстве. В песне говорилось о прекрасной земле Галилея, о пшенице на ее полях, которую колышет ветер. В бункере варшавского гетто они пели о полях, которые — они это хорошо понимали — никто из них уже не увидит.
— Тревога! — крикнул наверху караульный, заметив одинокую тень, которая приближалась со стороны горящих развалин.
В бункере вмиг потушили свет, стало темно и тихо. Раздался условный стук. Дверь открыли и опять закрыли, зажгли свет.
— Дов! Ради Бога! Что ты здесь делаешь?
— Не отсылай меня назад, Мундек!
Братья обнялись, и Дов заплакал. Все уселись вокруг мальчика, и он рассказал им то, о чем они уже и сами догадались: польское подполье не придет на помощь.
— Канализационные проходы забиты людьми, — сказал Дов. — Они лежат прямо в дерьме, у них нет даже сил встать. Им некуда идти. Никому они в Варшаве не нужны.
Дов вернулся в гетто. Вскоре началось нечто непостижимое. Евреи, которым удалось спрятаться у католиков, стали возвращаться в гетто на последний бой. Они решили, что лучше умереть с достоинством, чем дрожать по углам.
Май 1943
Яростный обстрел наконец прекратился. Едва канонада стихла, в гетто вновь вошли карательные отряды. На этот раз у евреев не было ни оборонительных позиций, ни связи друг с другом, ни общего плана действий, у них почти не было пищи, воды и оружия.
Немцы действовали по четкой схеме. Они отрезали один квартал за другим, истребляя огнем орудий и огнеметов всех в бункерах, а затем полностью разрушали здания.
Они изо всех сил старались хоть кого-нибудь взять в плен, чтобы пытками заставить его выдать расположение бункеров, но восставшие предпочитали сгореть заживо, чем сдаться.
Они открыли канализационные люки и накачали в канал отравляющие газы: вскоре зловонные трубы и подземные галереи заполнились трупами. Но восставшие все-таки не сдавались. Германские потери все росли и исчислялись уже тысячами.
14 мая Машек собрал оставшихся двенадцать человек и предложил им выбрать: либо остаться в гетто и стоять насмерть, либо с помощью Дова попытаться выйти по канализационным трубам на волю. В этом случае у них оставался шанс — очень, правда, небольшой — добраться до партизан.
Дов убедил Мундека, что можно обойти те части канализационной сети, которые немцы отравили газами.
Сначала он отправился один. Добравшись до Забровской улицы, Дов инстинктивно почувствовал что-то неладное. Пройдя мимо дома Ванды, он приметил несколько человек, следивших за домом с разных концов улицы. Дов не знал, попалась ли Ванда в лапы гестапо, но понял, что это место небезопасно.
Он вернулся в гетто поздно ночью. Даже он с трудом теперь нашел бункер, так как ни улиц, ни домов вокруг больше не осталось — сплошные развалины. Подойдя к бункеру, Дов почуял запах горелого мяса. Спустился под землю, зажег свечу, которую всегда носил с собой в канале. Слабый, мерцающий свет упал на стены. Дов обошел бункер, то и дело опускаясь на колени. Везде лежали трупы. Струя огнемета до того обезобразила еще теплые тела, что он никого не сумел опознать. Даже Мундека.
15 мая 1943 года радиостанция восставших в последний раз передала отчаянный крик о помощи: «Говорит варшавское гетто. Ради всего святого, помогите нам!»
16 мая 1943 года. Сорок два дня прошло после первой немецкой атаки на гетто. Желая достойно увенчать «победу», генерал Строоп приказал взорвать Большую синагогу на Тламацкой улице, с давних пор олицетворявшую польское еврейство. И подобно тому как храм Соломона пал от рук римлян, так пала и эта синагога. Немцы сообщили, что проблема варшавского гетто окончательно решена.
Разрушено было все. На территории бывшего гетто не осталось строений выше человеческого. роста. Строоп доложил о взятых трофеях: шестнадцать пистолетов и четыре винтовки. И еще — горы камня и кирпича в развалинах, которые можно использовать как строительный материал. Пленных нет.
Но даже после этого тщательнейшего поголовного истребления в живых осталось несколько бойцов. Среди развалин продолжалась борьба. Чудом уцелевшие евреи, объединяясь по два-три человека, нападали по ночам на патрули. Немцы и польские синерубашечники клялись, что в гетто водятся черти.
Дов встретил среди развалин шестерых бойцов. Они обследовали квартал за кварталом, но больше живых не нашли. В бункерах отыскалось оружие. Ночью Дов водил бойцов известным ему одному ходом в город, где они совершали молниеносные нападения на продовольственные магазины.