— Паникеров, распускающих панические слухи… расстреливаем, — Егоров затоптал в пепельнице окурок. — Григорий Константинович, войска могут не только бежать, но и… отступать. Разница существенная. И для военного глаза заметная… Вы эмоционально воспринимаете события. Командарм видит их по-своему. Перегруппировка! В тылах Четырнадцатой и Ударной группы, где вы всего этого насмотрелись, еще терпимо… Побывали бы в соседней армии, Тринадцатой…
— Что там?!
— По-вашему если… Бегут. Днем я со станции Стишь, из-под Еропкина… И кого бы первого расстрелять… командарма Геккера. Да, да. Возглавлял целую толпу! По шпалам, в разорванном сапоге… А те бегущие… тянули чуть ли не на себе орудия, зарядные ящики…
— Так плохо… под Орлом?
— Плохо.
Потянувшись, Егоров с лязгом открыл тяжелый сейф, вынул скатку карт. Листы малые, десятиверстки, вырываются, скатываясь в трубку. Придавил локтями; испытывая неудобство, будто связан, хмуро глядел в свое рукотворство — красно-синие стрелы.
— Орел… не удержим. Это может произойти и… завтра.
— Завтра?!
— То есть… сегодня. Время-то вон… второй. А уж совсем откровенно, Григорий Константинович… На сколько хватит у Геккера пороху…
— Но вед эта же?! Нас послали… останавит! А эта же… прамой выход на Тулу… Маскву! Есть еще время… Кинут резерв. Ту же Ударную группу! Или части из Хатынца… Начдива Палвадре! Но что-то же делат надо?!
Видя, что военные и не пытаются возражать, член Реввоенсовета присмирел, уложил руки на колени; чувствуя, не совладает с ними, зажал под мышками. От разгоряченного взгляда его, обтянутых смуглой кожей скул исходил жар.
— Попробовать удержать Орел можно, товарищ Орджоникидзе… если действительно перекинуть туда весь наш резерв… И Ударную группу и дивизию Пальвадре. Но это… приставить к собственному виску браунинг, — Егоров оставил десятиверстки; освобожденные, они живо свернулись, упрятав самые-самые сокровенные его мысли. — Кутепов двинул на Орел главную свою ударную силу… корниловцев. Кадровые офицеры, матерые… цвет старого русского офицерского корпуса. На таком духовном взлете, озлобленные, полные жажды мести… Штыками искромсают все живое… что бы мы им ни выставили на пути. Под удар попали три дивизии. По курской ветке. Ото всех трех… жалкие остатки. Легли обстрелянные в летних боях бойцы. Маршевые пополнения в ближних тылах есть… Ну, выставим? Переколют заплечных дел мастера… как чучела на полигоне. На станции Стишь бои… В десяти верстах от Орла. Вот так…
Видел Егоров, как тух горячечный блеск в глазах кавказца, руки, потерявшие упругость, легли на присмиревшие колени; удовлетворенный воздействием своих доводов, он вдруг ощутил в себе что-то похожее на угрызение совести — слишком подчеркивает превосходство военспеца перед человеком, не державшим, может быть, и винтовки с отомкнутым штыком.
— Два решающих фактора в последний час, Григорий Константинович… — Голос его обмяк, упал до шепота: — Удержаться у Орла… Даже оставить город! Наличествующими силами. А второй… ввести в бои Ударную группу. Ввести умно. Генерал Кутепов от ярости и крови ослеп. Кроме Москвы… ничего не видит. Надо воспользоваться. Уловить такой момент…
— Какой… мамент? Кагда… мамент? — Орджоникидзе повел шеей, будто вырывался из цепких рук.
— Ход сражения покажет. Должен показать…
Желая что-то восстановить для себя, Егоров опять раскатал карты; мельком взглянув, повернулся к командарму:
— Обстановка со вчерашнего резко изменилась, как вы успели заметить, Иероним Петрович. У Орла… Может случиться, Геккер потеряет связь с Ударной группой…
По быстрому взгляду кавказца, брошенному на Уборевича, Егоров догадался, что об этом они успели перемолвиться, даже выработать некий план нажима на него, командующего, переподчинить резерв главкома им; можно не сомневаться, что наступление поведет член Реввоенсовета. Так и есть…
— С Четырнадцатой уже патерял! — Орджоникидзе встряхнул львиной гривой. — Девятая дивизия бежит от Кром! Разрыв у нас полный! Патеряет Геккер связ и с Мартузевичем… Побежит, вот из Орла!.. А куда?! Тула!
Горькие жестокие слова комиссара задели Егорова. Жаль, нечем возразить. Остатки дивизий Геккера на рассвете встретят корниловцев в пригороде Орла. Мелкие, наспех отрытые окопчики по ярам Оки да за насыпью окружной брянской ветки не укроют пехоту от тяжелых фугасок белых бронепоездов; полевых пушек не так уж и густо у Геккера. Курсируют два бронепоезда, но их неудобно использовать — это выставить бортами под прицел дальнобойных орудий противника. А просто взорвать и мост через Оку. Тогда броневым поездам крышка… Как в мышеловке.