Поедет Сталин. Тоже знает юг; сам южанин. С Егоровым должны найти общий язык. Сработаются!
С расписных колоколен Василия Блаженного сорвалась стая ворон. Шумно обсела зубчатую стену; ржавый картавый крик резал слух.
Морщась, Владимир Ильич прикрыл ухо. И вороны сбиваются в стаи. Осень, осень…
А Южфронт делить. Главком верно возбуждает. Сам подумывал. Линия неимоверно растянута, от Астрахани до Житомира. До двух тысяч верст! Самые разнородные объекты действий и совершенно различные условия ведения операций. Коммуникации, операционные направления, устойчивость противника, географические условия… Нельзя не согласиться с Каменевым, фронтовой аппарат задыхается.
Особая группа под Царицыном вполне может быть выделена в самостоятельный фронт; три армии: 10-я, 9-я, 11-я. И Волжско-Каспийская флотилия. Шорин — командующий достойный. Верный революции человек; проявил себя как командарм еще на Восточном фронте. Помнит его по действиям 2-й армии против Колчака…
Полагается на Шорина и главком Каменев. Немаловажно нынче доверие. Самые крупные силы сосредоточены именно на царицынском направлении; там же и конница — 4-я и 6-я кавдивизии.
Думенко оправился от ран; в свою конницу не вернулся, а спешно формирует другой корпус. Шорин уже выдвинул новое кавалерийское соединение на позиции под Царицын. Основной удар будет нанесен оттуда, от Царицына, по центрам контрреволюционного казачества.
У Шорина, при Особой группе, членом Реввоенсовета Трифонов, младший из братьев, Валентин. Истовый казак, новочеркасец; удачно, одурманенным белыми трудовым казакам понадобится серьезный адвокат. Туда же на днях отбыл и Смилга; человек по натуре податливый, даже мягкий, не должен бы вроде создавать излишних трений, главное — повести верную, тактичную политику по отношению к населению в освобождаемых казачьих областях. Вот, с Шориным их трое; может получиться прочное ядро Реввоенсовета нового фронта, Юго-Восточного…
Другая половина фронта пускай сохраняет за собой название «Южный». Тоже три армии, 13-я, 8-я и 14-я. Армии слабее против царицынских, и числом, и вооружением; нет и конницы. Бывшая селивачевская группа войск — 8-я и 13-я — занимает центральный участок: Курск — Воронеж. Место самое уязвимое; белое командование сосредоточило там отборные свои войска — корпус Кутепова, именные дивизии и лучшую кавалерию, казачьи части, донские и кубанские; туда же вырвался и Мамантов…
Владимир Ильич почувствовал озноб. Запахнул полы накинутого пальто; прислушиваясь, не ощутил боли — обычно отзываются виски. Слабая усмешка тронула губы. Поймал себя на том, что уходит от важного, в чем не уверен и что вселяет тревогу…
Какой день на этом самом месте ломает голову. Разделить фронт — даже не полдела. Возглавит кто? За Юго-Восточный, можно сказать, спокоен. А Южный?.. Надеется, Сталин и Егоров поймут друг друга. Знает Сталина; отношение его к «бывшим» слишком известно. Вот она, ахиллесова пята! Эти два человека упрутся локоть к локтю — задержат Деникина у стен Москвы. Республика будет спасена…
От притока горячих мыслей Владимир Ильич возбужденно заходил у края косогора, удерживая руки под мышками. Пальто осталось на колоде. Кружил возле пылающего кленочка, похоже как у костра. Не предполагает, с чем приедет нынче Сталин. Политбюро поручило ему вникнуть в неразбериху между главкомом и фронтами, Восточным и Южным; получил он и полномочия поставить Каменеву на вид. Тревожило, что Сталин скажет о Егорове…
Повестка сегодняшнего заседания ЦК уже лежала на столе. Опустившись в кресло, Владимир Ильич взял листок; бегло вглядываясь в пункты, нашаривал по привычке карандаш. Вроде ничего не вызывает сомнения, все нужное, назревшее. Недостаточно мер по обороне… Что ж, обсудят военную обстановку на центральном участке после прорыва конницы Шкуро и потери Курска. Внесет предложения о создании комиссии по мобилизации ответственных партийных работников, по переброске с Западного фронта на Южный латышских стрелков и червонных казаков. Важные вопросы — об укреплении Южного фронта, обороне Москвы — будут решать на пленуме, деньков через пять.
Нашел все-таки карандаш себе «жертву». Остро отточенное жало ткнулось в пункт о Вацетисе, бывшем главкоме. В сквере хватило сил оттеснить «дело Вацетиса» в разряд второстепенных, а в кабинете вот… Не выбросишь в корзину, есть оно…
Владимир Ильич откинулся на спинку; прислушивался к приятному похрустыванию под собой плетеной соломки. С зеленого абажура настольной лампы перевел взгляд на окна. Сумерки как-то незаметно сгустились; вроде бы только сидел в сквере, заходил к себе пообедать. Не помнит, включали ли свет в столовой?..