— Без лекарств не выдержит. — Сказал Винни.
Гёссер, глава убежища, тихо выругался. Через несколько дней нерон ослабел, побледнел, отвергал пищу, а вены вздулись ещё больше. В один из дней Анастасия подошла менять компресс, но увидела, что вены разошлись ответвлениями по всему лицу. Словно странное растение пустило синие корни.
Она не знала что делать. Первый её подопечный умер, не протянув и недели. Слеза скатилась по щеке девушки, Винни положил руку на плечо.
— Он решился. Но не выдержал. Это не твоя вина. Среди неронов больше всего тех, кому мы можем помочь, но меньше тех, кто способен выжить. Нюанс нашей работы.
— Почему?
— Лекарства. Зависимость от лекарств на основе человеческих клеток. Каннибализм, по сути. Многие нероны не знают, что поддерживают свою жизнь такими вещами, которые сделаны из людей. Закрытая информация.
— Что? Из людей?!
Анастасия отшатнулась. В цифровом мире она и сама зачастую принимала эти лекарства. Правда, скорее, для эксперимента. Самочувствие у неё всегда было хорошее.
— Не знала? — Удивился Винни. — О как. — Почесал репу. — А то, что матери отдают детей на переработку, чтобы получить много качественных лекарств вне очереди?
Анастасия выгнулась и в спину её будто-то ударило током. Она с трудом сдержала рвотный рефлекс, рукой показывая Винни, чтобы он не продолжал.
Второй пациент оказался так же нероном, но с тухнущих земель. Бомбу в голове деактивировали. Почти весь кожный покров — синтетика. Но под ней, на удивление, много органики. Он тоже мучился от отсутствия лекарств. Но гораздо спокойнее. Часто держал Анастасию за руку, просил не покидать его. Милый парень. Продержался целых полторы недели. В конце концов, отключился и он. Мозг не выдержал возврата в естественное состояние. Особенно запомнились последние слова нерона:
— Будь ты проклят чернобог. — С диким неуважением отчеканил каждый слог нерон. Так, будто все слова начинались с самых маленьких букв. Микроскопических.
Анастасия и не заметила, как сменила род деятельности. Наверное, потому что уровень опасности резко понизился, и она перестала бояться за свою жизнь. Не нужно заниматься сбором деталей и хорошо.
Один пациент шёл за другим, и как по заказу, умирали. Те, кто не умирал… Их подстерегала другая проблема. Опасность сойти с ума. Повышенный киберпсихоз. Становились агрессивными, замкнутыми, никого не хотели видеть. Отказывались от еды много позже, но тоже умирали. Винни говорил, что у самых тяжелых случаев — самая тяжелая судьба. У многих изъяли подпольные семьи, незарегистрированных детей. Полностью. А кто-то просто не хотел отдавать детей в тухнущие городах на нужды электрификации. Но даже так детей спасти не удавалось. Стоило их подключить к системе, как спасение становилось невозможным. Её соратники почему-то, всегда опаздывали к этому моменту. Сохранять скрытность, при этом, помогать, очевидно, непросто. Анастасия понимала, а потому, не надумывала лишнего, безукоризненно выполняла работу, утешала словом и делом, как могла. Но, вывод напрашивался неутешительный. Их собственные лекарства, призванные помочь восстановить гормональный баланс, близкий к естественному, помогали слабо. Очень слабо. Если техники в убежище — прекрасные, то биологи и врачи, крайне слабые.
— Ещё один город потух. На Севере. — Крикнул кому-то Гёссер, пробегая через центральный зал. — Анастасия, готовься принимать. Будет много.
Действительно. Двадцать три человека. Потом ещё сорок шесть. В спешке люди тухнущих городов отказывались от ЧёрноБога, а Гёссер, как ангельский посланник, слышал каждого, и организовывал изъятие из системы. Как это происходило детально, она не знала. Такие подробности не разглашались.
Поля жатвы, по словам коллег, пустели. Анастасия моталась то в одну комнату, то в другую. Она и представить не могла, что убежище окажется столь огромным. Ей открыли доступ на нижние этажи. Людей заносили и завозили в самом разном виде. Как правило, в полуразобранном, чтобы они не могли навредить. Таких, как она, всё не было.
— А с полей жатвы? Как я? Где как я?! — То и дело спрашивала Анастасия. На что ей старались не отвечать, угрюмо уклоняясь от ответа. Она не понимала почему. Не понимала. Вроде, заслужила доверие, и на тебе. Однажды сказал сам Гёссер, которого чудом удалось отловить:
— Поля жатвы изымают. Там сплошь комары. Не подобраться.
Но он лукавит. Она чувствует. Что-то он недоговаривает. Обычно, такой честный и щепетильный Гёссер и, вдруг, не правду.
— Но почему? — На этот вопрос Анастасия получила ответ лишь пару дней спустя, в точно такой же суматохе.