— Зачем рассказываешь? Вы от меня таили всю информацию, а теперь так просто на, держи, любуйся.
— Были причины. — Гёссер обернулся, словно спрашивая разрешения у невидимого наблюдающего. — Винни просил. Я не мог ему отказать.
Анастасия промолчала.
— Ты знаешь, когда человек согласился пойти с тобой до конца, умереть, — его последнее желание обретает особый вес. Даже если оно и не совсем благое, не совсем честное, не очень правильное.
— Винни?
Гёссер ухмыльнулся.
— О, это будет знатный шаг в пропасть. Мы к нему долго готовились.
Гёссер поднялся к Анастасии:
— Знаешь. Удалось взломать древнюю технологию. Сам не ожидал. — Гёссер задумчиво смотрел на чёрный доспех. — Страж. Активация.
Доспех шевельнулся, гордо выпрямился. По середине проявилась кривая расщелина, которая расширялась. Пластины распахнулись, словно бутон лепестка, приглашая внутрь. Анастасия глянула на плоские схемы, целые системы. Тонкие, красивые, золочёные, серебристые провода, шины, платы, незнакомые конфигурации и обработчики событий. Искусная работа, которую никогда не видела. Здесь есть всё и даже больше. Неизведанный электронный мир. Как неронка, Анастасия одним глазом оценила, что из себя представляет технология. Нероны разбирались в технологиях:
— Совершенство…
— Именно. — Согласился Гёссер. — Ты, наверно, думала, почему спасли только тебя. Наверно, думала, что спасение тяжелый труд, а потом узнала, что и людей там мало осталось, и комары везде, опасно. Подумала, мол, мы не спасаем людей поэтому. Сейчас просто опасно. Скажу правду. Мы с полей жатвы не спасаем вообще. Исключение составила только ты. Других, как ты, не было и не будет.
Анастасия замерла. Уставилась на Гёссера. Что-то странное он говорит. Какое ему дело, что она думает?
— Страж взломан. Управлять им может только особенный человек. Точнее, он отказывается работать. К сожалению, этот особенный человек ты. Последний наследник лидерской ветви империи Нерон, далёкая правнучка первого императора.
— Но почему ЧерноБог сам меня не использовал? Просто заставил бы, через чип, как всех.
— Да, так было раньше. Каждая попытка завладеть доспехом, таким способом, заканчивалась неудачно. Все чипы управления в головах людей перегорали, сжаривая заживо, прямо внутри доспеха, который, вдобавок, отказывался лечить. В итоге, из всей наследной крови, потребность в которой пропала, осталась только ты. Сотая капля на киселе.
— Я не буду пешкой в ваших руках. Я устала. С меня хватит игр. Я ухожу.
— И куда ты пойдешь? Миру конец. Все, кого ты знаешь, могут умереть. Единственное спасение на Севере. Тесионцы? Сеть порталов пускает только не органику. Органика будет включена в белый список позже.
— Да что я смогу сделать внутри этого чудища? Мне страшно. Я всего боюсь. Мне до чёртиков боязно! Вы переоценили меня. Более того, просто воспользовались в своих целях. Я даже не знаю, что теперь о вас думать. Можно ли считать вас товарищами? Вы немногим лучше неронов.
В тёмных углах, создающих эхо, зазвучал старый добрый голос Винни:
— Мы не освобождаем людей цифрового мира, потому что всю жизнь их пичкали сильнейшим наркотиком. Знаешь, почему ты не рвёшься обратно? Почему ты выдержала ломку? Лидерская кровь. Она облегчила симптомы, ускорила выздоровление. Неспроста она лидерская. То, что преодолела ты, после двадцати лет жизни в капсуле, не может никто. Обычные люди умирают от просто психологического шока. А ты? Ты думаешь, каждый человек, как ты?
— Да какой я лидер. Мне ничего не надо. Ребят, вы чего-то головой того.
— Никто и не говорил, что ты лидер. У тебя просто кровь такая. Последняя, из рода святорусов. И всего.
— Какие нахрен святорусы? Вы рехнулись окончтельно. Если хотите меня в свой план посвятить, надо было раньше, постепенно, а не как снег на голову. Плевала я на всё. Дождусь эвакуации, как всё.
— Помню, как ты кричала там на пустоши. — Сказал Гёссер. — Храбрости прибавила.
— Когда-нибудь, поймешь. — Закончил Винни. — Запускай её.
— Прости. — Сказал Гёссер и легонько толкнул ничего не ожидающую Анастасию внутрь доспеха, который тут же захлопнулся. Она пыталась вырваться, но это оказалось невозможно. Доспех становился плотнее, промежутков становилось меньше, вскоре, стал совсем обтягивающим, как комбинезон.
— Я ничего не буду делать! Ничего! Оставьте меня в покое! Ненавижу вас! Ненавижу! — Кричала Анастасия, одновременно понимая, что здесь что-то не так. Всё равно никого роднее этих ребят у неё не было. С ней в целом обращались хорошо, снисходительно, и даже уважительно, просто она этого не ценила, привыкнув совершенно к другому образу жизни в цифровом мире. Там женщин ценили, часто перед ними преклонялись. Она кричала больше от страха, чем от ненависти, слова подбирались сами собой.