Рем улыбнулся:
— О! Если захотите пойти ко мне на службу — я придумаю вам пару замечательных командировок. Спокойствия не гарантирую, но все остальное… Как насчет Острова Любви маркиза Флоя? Или владений заморских эльфов — тъялери? А может быть вам по душе Север с ладными блондинками, которые не стесняются мыться в одной бане с мужчинами?
— Аркан, да вы сам дьявол! — притворно испугался маг. — Настоящий змей-искуситель! Если вы так заманиваете в свое подданство каждого из вассалов, то я начинаю понимать, откуда у вас столько преданных людей!
— И нелюдей, — улыбнулся Рем.
— А-хм! — алхимик замахал листком бумаги, на котором можно было увидеть несколько столбиков с вычислениями. — Всадник движется с скоростью около шестидесяти верст в час, мы с вами — делаем не более семи! В вашем плане есть явный просчет, мой маль… Ваше высочество?
— Оставьте, Агис, вы же видите — титулование и прочие церемониальные финтифлюшки стоят мне поперек горла… Наедине можете называть меня как угодно… — Аскеронский герцог небрежно отмахнулся, а потом выдернул из рук Агиса листок и присмотрелся к цифрам. — Я понял, в чем ваша ошибка. Вы судите с точки зрения теоретика. Максимальная скорость одного всадника, и скорость движения кавалерийского отряда на марше — это два явления различные по своей сути! Уж поверьте, когда я исполнял обязанности генерал-квартирмейстера у Змия Аркана, моего братца, я такие вещи уяснил… Даже передовые конные дружины оптиматов смогут двигаться не быстрее, чем пятьдесят верст за сутки! Это если у них там есть среди командования гении снабжения и организации типа дю Ритёра… Но их войска состоят еще и из пехоты, и из обоза! На нашей же стороне — течение Великого Рубона, весеннее половодье, свежий весенний ветер и возможность менять гребцов хотя бы и каждые три часа. Смогут ли они предупредить кого-то, послав гонцов? О, да! Успеют ли они что-то предпринять против нас? О, нет!
— Вы забыли еще одну очень важную деталь, — Эрнест Чертополозх щелкнул пальцами, и вокруг его перстней заплясали фиолетовые искорки, возвещая о том, что волшебник восстановился — по крайней мере частично. — Магию!
— О нет, дорогой маэстру Чертополох, — криво улыбнулся Аркан. — Я не забыл про магию. Уроки Риохи усвоены, меры приняты… Поверьте мне — если маги выступят на стороне наших врагов, нам найдется, чем их встретить. А пока — Агис, садитесь на румпель, я возьму на себя управление парусом, а вы…
— А я не буду грести, — замотал головой маг. — Я разгоню лодку другим способом!
— Делайте как знаете, — Аркан взялся за снасти. — Чем быстрее догоним флотилию — тем лучше!
За кормой забурлила вода, и ялик с тремя мужчинами устремился вперед, рассекая воды Рубона Великого.
XVII ФЛОТ ОРТОДОКСОВ
Десятки судов шли вниз по течению Рубона Великого. Речные галеры, галиоты, барки, когги, хульки и даже каракки под черными флагами заполнили собой реку. Между флотилией и берегами сновали юркие ялики и баркасы с воинами — ни одно прибрежное селение не оставалось без пристального внимания, цепкого взгляда и приложения хозяйской, домовитой, загребущей руки ортодоксов. Плач и ругательства, а иногда — и звон стали, и гудение огня заполнили собой долину Рубона. Как и говорил Аркан, местные жители изгонялись со своих мест, а любое их имущество, могущее послужить на благо армии оптиматов — изымалось и уничтожалось.
Однако, суровые воины в кожаных доспехах и вороненых шапелях вели себя по местным меркам более чем сдержанно: мечи и копья шли в ход только в том случае, если кто-то пытался препятствовать их действиям. Какой-нибудь хмурый бородач в черной котте и со знаком зверобоя на рукаве громко и отчетливо предупреждал поселян и рыбаков о том, что идет война, и для сохранения жизней им стоит уйти от реки не меньше чем на десять верст, и забрать с собой все, что может унести с собой человек. Обычно одного вида воинственных пришельцев хватало для того, чтобы забитые оптиматские вилланы бежали прочь. Но случались и казусы, если в деревне обнаруживались стражники местного феодала, или — другие храбрые мужчины, готовые пустить в ход оружие. Тогда новые трупы появлялись на деревьях вдоль реки — с веревками на шеях, почерневшими языками и белыми табличками на груди.
— Висельники и церковные гимны, — прокомментировал Эрнест Чертополох, услышав мелодичное, в унисон, пение, которое разносилось над водной гладью. — Как вообще можно петь что-то, что не рифмуется? Но голоса приятные…