Вот я и выболтал тебе служебную тайну... А выболтать служебную тайну может только брачел. Впрочем, это вы уже в школе проходили... Ты помнишь, как я увел твоего отца... Теперь ты можешь...
Ираклий потерял дар речи. Чего угодно он ожидал от Паршивцева, только не этого. Горло перехватило. Захотелось убежать и где-нибудь поплакать. Едва сдержался. Вот родной отец никогда не открывал ему никаких тайн. Может, он их сам не знал? А если б знал?
Нет, не открыл бы... И мал тогда еще был Ираклий, и вообще... На хрена ему эти тайны! Ведь без тайн как хорошо! Да куда ж теперь денешься...
Разоблачить майора?..
И тут впервые в жизни посетило Ираклия неведомое прежде, невозможное для абсолютного большинства людей реликтовое чувство — жалость! Ему было жалко майора, отца жалко, Ноябрину Фатьяновну и еще миллион неизвестных бедняг! Ему весь несчастный в своей целесообразности мир было жалко! Боже упаси еще кого-нибудь когда-нибудь разоблачать! Он уже на всю жизнь наразоблачался!
— Поступим так, — сказал майор буднично, — скажешь Ювеналию, что ты по моему совету начал собирать досье на всех знакомых. Ради развития чувства целесообразности. Мол, я тебе посоветовал развивать чувство целесообразности. И пусть он всем про это расскажет. И все.
— Все?!
— Все!
— Так просто?
— А зачем усложнять? Проще — вернее.
— Вы гений, дядя Паршивцев! Вы просто гений! Я и не подозревал!
— Ну, это ты загнул... Какой я гений? Обычный узкий специалист. Конечно, с возрастом приходит кой-какая мудрость, начинаешь интересоваться кое-чем сверх положенного... Я бы очень хотел, чтобы ты раньше меня начал интересоваться сверхположенным, очень бы хотел, понимаешь...
— Кажется... Извините, дядя Паршивцев... Если вам не хочется отвечать — не отвечайте... У вас нет своих детей? У вас не было семьи, когда вы уходили к нам?
— Трудные вопросы. Но я отвечу. У меня была семья. У меня есть маленькая дочь. Ее мать полюбила другого и ушла к нему. И девочку забрала...
— Но вы могли...
— Разоблачить? — Паршивцев невесело усмехнулся. — Эх, парень, я же ее любил... И потом — я еще восемь лет назад дал себе зарок: никого не разоблачать.. После одного дела... Ведь такого насмотрелся уже... И так руки по локоть... Пусть и по чужим доказательствам...
А кроме того, моя прежняя жена тоже могла сперва от меня избавиться, а потом, ничем не рискуя, сойтись с тем. Тут ведь кто вперед. Но она этого не сделала. Наверное, полагалась на мою порядочность.
Ираклий впервые в жизни услышал слово «порядочность». Но как-то сразу понял, что оно означает.
— Стойте, стойте! — его вдруг пронзила страшная догадка. — А моя мать разоблачила отца, чтобы сойтись с вами? Вы были знакомы раньше? Она поступила непорядочно?!
— Нет-нет, что ты! Мы не были знакомы раньше! Никогда не думай так про свою маму! Она поступила... м-м-м... немудро. Она верит в Целесообразность больше, чем нужно, понимаешь? В этом ее трагедия, понимаешь?
— Так нужно взять и объяснить ей!
— Ни в коем случае не пытайся этого делать, Ираклий! Мама не поймет! Уже не поймет... Пока не поймет... Поверь мне, положись на мой жизненный опыт, на интуицию...
— Хорошо, я не буду пытаться. — В голове Ираклия была такая каша, которую не расхлебаешь и за несколько дней. — Я пойду, что ли, дядя Паршивцев?
— Иди, конечно, тебе надо разобраться в себе. Но с Ювеналием поговори сегодня же, слышишь?
Ираклий отправился прямиком к приятелю.
— Так ты и на меня начал составлять досье? — сразу всполошился Ювеналий.
— Ага! — ответил друг, беззаботно, как ни в чем не бывало улыбаясь.
— Да как.. Да ты...
— Тьфу! Совсем, что ли, от страха крыша съехала? Пошевели мозгами-то, кретин!
— Чего тут шеве... — И Ювеналий осекся на полуслове, и губы его начали растягиваться в широкой счастливой улыбке. — Ух, он у тебя гроссмейстер! Майор, а ума, как у маршала! Гениально, Ираклий!
— А ты думал!
— А кто тебе посоветовал с ним посоветоваться?
— Помню, как же, ты посоветовал. Ты тоже, стало быть, гроссмейстер!
— И ты!
— Ага, все мы гроссмейстеры? Ура!
— Ур-р-ра!
Ювеналий постарался рассказать о том, как оригинально развивает Ираклий чувство целесообразности, максимальному количеству людей. И конечно, об этом мгновенно узнала вся школа. И был, конечно, очередной шок, тщательно, однако не очень успешно скрываемый. Теперь-то многие осознали, что им очень хочется разоблачить Ираклия, а заодно и Ювеналия. Да уж было поздно. Попробуй только. И сам в тот же день загремишь на запчасти.