— Вот, сынок, как порой бывает в жизни.
А Ираклий уже был прежним — невозмутимым, насмешливым, вежливым, только краска отлила от его лица, уступила место бледности, на фоне которой еще отчетливей проступили бесчисленные веснушки, нос стал казаться еще курносей и потешней, чем был на самом деле.
— Вижу, вижу. Ты отца разоблачила. Долго же ты к нему присматривалась. Подозрительно долго... Вот потеха? А у нас сегодня как раз был вводный урок по прикладной целесообразности! А на перемене говорят, что один из авторов учебника — брачел! А домой прихожу — родной отец! Тоже — бесполезная вещь? Не потеха ли? Что-то у тебя, мама, глаза как будто выпуклые... Или мне уже кажется...
— Типун тебе на язык, Ираклий! Какие же они выпуклые, глаза как глаза, ты что, сынок!
— Значит, вогнутые. Значит, показалось...
— Стыдно, молодой человек, — счел нужным заступиться за несчастную женщину майор.
Даже разоблаченному Хмырину стало не по себе, даже он молча осудил такое поведение сына.
— Вы совершенно правы, товарищ майор. Мне стыдно. Извините, товарищ майор, извини, мама. — Ираклий вдруг сделался подчеркнуто серьезным, лицо его стало обычного цвета.
— Шагом марш, — скомандовал майор.
Хмырин не позволил себе оглянуться.
Ушли темнозеленые. Увели Хмырина. Ираклий пошел мыть руки, мать захлопотала возле синтезатора, не жалея энергии, синтезировала .любимые в семье блюда, а еще синтезировала себе рюмку водки, а сыну немножко сладкого вина. Ведь, как ни крути, а в доме случился внеочередной праздник.
Сели за стол. Выпили, поели. Поговорили о том, о сем. О Хмырине, само собой, ни слова. Но из головы-то не выкинешь. И не получилось праздника. Почему-то душа его не приняла.
— Мам, я после школы, наверное, подамся в Службу прикладной целесообразности. У них форма красивая.
— Что ж, это неплохая идея. Внешность у тебя классическая, учишься нормально, вполне возможно, что прикладная целесообразность — твое призвание.
— Тем более, мы только-только начали ее изучать, еще ничего не упущено...
— Молодец. Совсем ты у меня взрослый и серьезный.
— Я хотел уточнить насчет внешности, мама. Ты сказала — классическая. А что это значит?
— Ха-ха! Понимаю. Ты не кажешься сам себе красавцем? И девчонки на тебя не смотрят? Это потому, что вы пока ничего не смыслите в красоте! А красота, она ведь тоже проверяется целесообразностью! Твой друг Ювеналий пользуется успехом?
Ираклий утвердительно кивнул.
— А между тем, он уродлив. По сравнению с тобой. По секрету скажу: вот ему-то после школы совершенно необходимо пристроиться в Службу целесообразности. Ты и без нее обойдешься. Он — нет. И все, и ни слова об этом больше...
Легли спать, каждый в своей комнате. После того, как коскор забрали на профилактику, а Хмырина увели, в их семейной ячейке сделалось как-то по-особен-ному просторно, даже, пожалуй, пустовато.
Легли спать, а сон не шел. Оба делали вид, что спят, старались не ворочаться и не скрипеть пружинами, но это не помогло заснуть ни ему, ни ей.
Наконец Ираклию надоело притворяться, и он громко сказал в темноту.
— Знаешь, мать, раз у меня классическая внешность, то не пойду я служить в Целесообразность! Подумаешь — форма! У вожкоскоров еще красивей — черная, с золотой искрой! Пойду-ка я учиться на вождя?
Мать долго-долго не отвечала. А он напряженно ждал, теряя терпение. Наконец дождался.
— Тебе жить... Да еще не раз передумаешь... А космос иной раз так меняет человека... Но, с другой стороны, чем всю жизнь иметь дело с бесполезными брачелами, лучше всю жизнь иметь дело с полезными коскорами...
— Но болтают, будто внутри каждого коскора...
— Замолчи! И никогда не повторяй того, что болтают! Никогда!..
3
— Здравствуйте. Садитесь. Начинаем урок. Кто мне напомнит, что я задавала вам на дом? Ювеналий?
— Да, Ноябрина Фатьяновна? Мечтаю напомнить вам о вашем домашнем задании!
— О моем? Я думала, о вашем... Разболтались, однако. Второй урок подряд — состязание в остроумии. Моя вина. Надо построже, а то директор узнает...
— Никакого остроумия, Ноябрина Фатьяновна, я от чистого сердца хотел?
— Ладно уж... Итак, домашнее задание?
— Спросить у родителей и знакомых, что они знают о брачелах, сталкивались ли с ними на производстве и в быту?
— Так-так, много ли ты узнал?
— Все узнал! Мои родители и знакомые никогда не сталкивались с брачелами? Ни в быту, ни на производстве! Мама сказала, что вообще не верит в их существование, точнее, считает, что этот тип бесполезного живого организма давно вымер. Отец с ней не согласился, он сказал, что приспособляемость брачелов настолько велика, что они могут жить на открытом воздухе без скафандра и, значит, никогда не исчезнут совершенно, и можно только одно — удерживать численность брачелов в безопасных для человечества пределах. А мой сосед, товарищ капитан Шкуркин сказал, что небольшое количество брачелов, постоянно живущих среди людей, даже полезно, ибо не позволяет человечеству расслабляться и деградировать.