— Ого, какие у тебя соседи, Ювеналий! А говоришь — никто никогда в жизни... Но капитан...
— Он теоретик, Ноябрина Фатьяновна!
— Почему такой пренебрежительный тон, Ювеналий? Без теории практика слепа.
— Да нет, это я так...
— Ладно, если так... Ты много узнал о брачелах. Я рада, что тебя заинтересовали бесполезные вещи Вселенной.
— Более того, я после школы буду поступать на факультет прикладной целесообразности, мне кажется, в этом мое призвание!
Учительница пристально посмотрела на ученика. Он смутился, но глаза не отвел. Ничто больше не напоминало состязания в остроумии.
— Вполне возможно, — сказала учительница, отводя взгляд. — Если у тебя получится, то мы все будем гордиться тобой и, конечно, побаиваться слегка... Чем дополнишь друга, Ираклий?
— А я сам вчера видел живого брачела! Вот как вас сейчас! Потому что брачелом оказался мой родной отец? Его мать вчера разоблачила! Я прихожу из школы, а его как раз забирают! — выпалил Ираклий единым духом.
Все повскакивали с мест, стали кричать наперебой:
— И как он?
— И что он говорит?
— Изворачивался?
— Не изворачивался?
— Вот гад!
— А кем он был, Ираклий?
— Вождем коскоров? Вот гад!
— Тихо! Успокоились! Тихо! Все по местам! Немедленно прекратите базар! Услышит директор, что он подумает про вас и про меня!
Постепенно угомонились. Но возбуждение не проходило.
— Это, конечно, большое событие, Ираклий. Может быть, во всей твоей дальнейшей жизни не случится ничего более значительного. Даже не знаю, что следует в подобных случаях говорить... Надеюсь, ты не сожале... надеюсь, ты не сожалеешь, что не сам разобла... Наверное, ты тоже после школы пойдешь на факультет прикладной целесообразности?
Нелегко далась учительнице эта реплика. Она едва не заблудилась среди запретных слов и тем, ну, не то, чтобы запретных, но нецелесообразных, а ведь какая опытная учительница, что называется, в расцвете педагогических сил...
— Я хотел. Но передумал. Его разоблачили, а в космос вместо него кому? Мне. Там ведь не только романтика и невесомость, там еще излучение... А кроме того, вождю коскоров тоже требуется углубленное знание вашего предмета. Так что...
— Правильно, Ираклий, молодец. Я ставлю тебе отличную отметку за, если можно так выразиться, практическую работу. За мужество, за правильную реакцию на чрезвычайное событие, за вполне взрослую рассудительность...
— А про меня забыли? — прервал учительницу обиженный голос Ювеналия.
— О чем ты?
— Об оценке!
— Да поставила я тебе, поставила? Тоже «отлично»! Экий ты, право...
— Какой «экий»? Нормальный. Расчет на месте. — Впрочем, последние слова Ювеналий пробурчал так, чтобы учительница их не расслышала.
— А теперь я позволю себе продолжить изложение «Курса прикладной целесообразности». Это ничего, что профессор Ведьмак оказался брачелом, зато другие авторы в порядке, и выпустить в свет нецелесообразную книгу — все равно, что верблюду пройти через игольное ушко. Поэтому, пока нет нового учебника, будем заниматься по старому, будем внимательны, и если нам встретится нечто бесполезное и нецелесообразное, мы это заметим. Ведь мы же мыслящие люди, верно?
— Верно! — хором согласились мыслящие люди.
— Итак, история возникновения теории и практики прикладной целесообразности.
Первые упоминания о целесообразности, с маленькой буквы, естественно, можно отыскать в самых древних источниках. У любого народа. Что неопровержимо свидетельствует: человечество еще в своем младенчестве сперва неосознанно, а потом все более и более сознательно стремилось к рациональному устройству мира. Только это стремление долго не могло оформиться в стройную систему научных взглядов, а оформилось лишь тогда, когда созрели для этого объективные условия, то есть когда закончился период всеобщего расточительства и начался период целесообразного использования материальных, энергетических и людских ресурсов.
Как жило человечество на протяжении долгих веков? Плохо — это вы знаете из истории. Весьма беззаботно и бездумно — это вы узнаете из прикладной целесообразности.