После секса, Шелдон и Лола, остерегаясь попасться на глаза Консуэле, по очереди спускались на кухню, и набирали полные разносы еды, а так же совершали тайные вылазки в винный погреб. Обнажённые, распаренные, липкие от пота и выделений, они сидели на постели, ели, пили вино, слушали музыку и обсуждали задуманное ими. Они начертили подробный план дома, все выходы, окна, комнаты и коморки присутствовали на нём. Были заготовленные канистры с бензином, кожаные ремни и липкая лента. Шелдон поддерживал связь с Дорис, медсестрой из лечебницы дока Брауна. На днях она должна была достать для молодого человека морфий, снотворное и транквилизаторы. Морфий предназначался для Консуэлы.
- Ты сегодня какая-то бледная? С тобой всё в порядке?
- Слабость, не важно себя чувствую последнее пару дней. Наверное, гормоны шалят. Не переживай.
- Завтра я должен встретиться с Дорис, чтобы забрать препараты.
- Да, я помню.
- Мне лучше пойти одному, чтобы не привлекать внимание.
- Конечно, братик, как скажешь.
- Как думаешь, Консуэла уже догадывается про нас?
- Не знаю, может немного. Она спрашивала меня, почему я стала так часто сидеть дома. Я ответила, что рассталась с парнем, и хочу некоторое время побыть одна.
- Хорошо.
- А ещё… хи-хи…
- Что?
- Она слышала, как я стонала здесь, в своей комнате.
- И что она спросила?
- Спросила, здорова ли я. Я ответила, что переживая разрыв с парнем, и нахожу ему замену с помощью вибратора… ха-ха-ха…
- И что наша толстушка?
- Сконфузилась, покраснела и больше меня ни о чём не спрашивала.
- А что, у тебя правда есть вибратор?
- Есть, но эта тайваньская фиговина не в какое сравнение не идёт с твоим твёрдым сладким членом, братик.
- Это радует. Тогда будем спать?
- Да, давай. Мне завтра утром нужно съездить в ресторан, отец просил. Поцелуй меня. Да, вот так. И ещё раз. Я люблю тебя, братик, спокойной ночи.
- И тебе спокойной ночи, сестра.
Глава 13
Шелдон договорился встретиться с Дорис Пратчетт у дороги возле небольшой рощицы в 7:00. Уважаемый читатель уже знаком с медсестрой, которая подружилась с младшим Кларком, во время его пребывания в психиатрической лечебнице почтенного доктора Брауна. Мы помним её проезжающей на велосипеде по шоссе, вдоль рощи, по пути на работу.
Стоит упомянуть несколько слов особо об этом, на первый взгляд непримечательном, персонаже нашей истории. Дорис было под сорок лет, однако выглядела она старше минимум на 6-8 лет. Это была сухая, проворная, резкая женщина. На её морщинистом лице застыла страдальчески-суровое выражение, свидетельствующее о многолетних неблагоприятных переживаниях, стрессах и горьких размышлениях.
В психлечебнице Дорис работала почти пятнадцать лет. К больным она испытывала родственное чувство. Это было не совсем сострадание или человеколюбие, это была душевная солидарность к неполноценным и ущербным индивидам.
Женщина выросла в неблагополучной семье. Отец был наёмным работником на ферме, после тяжёлого физического труда часто пил, и в порывах пьяной злобы на жизнь, бил мать и её. Мать была глухой и хромоногой, имела инвалидность и небольшое пособие. Отец всегда отбирал эти финансовые крохи, и благополучно спускал их на выпивку и уличных бл*дей. В подростковом возрасте отец стал приставать к дочери, и до пятнадцати лет девушка периодически подвергалась домашнему сексуальному насилию с его стороны. Потом Дорис убежала из дома. Украв заначку папаши, она отправилась в другой штат.
В период до девятнадцати лет девушка жила как беспризорница: занималась проституцией, употребляла алкоголь и наркотики, приживала по комнатам с разные парнями старше её, четыре раза делала аборт. Затем её с улицы забрал некий священнослужитель, из баптистской религиозной общины. Ей предоставили жильё и устроили на работу горничной в отель. Проработала она там недолго, около пяти месяцев. Затем совершила кражу ценных вещей у нескольких постояльцев и сбежала. Сделала она это, как потом Дорис объясняла на суде, через наркозависимость, которой страдала до сих пор. Судья сострадательно отнёсся к показаниям худой измученной юной наркоманки, что и повлияло на приговор. Девушку поместили в лечебницу строгого режима, где она пробыла почти три года.