— Одно слово — поповичи, — подытожил я.
И вот мы стоим на смотровой площадке. Под нами в тающем сумраке восхода белеет всё ярче с каждой минутой пелена облаков, подсвеченная снизу косыми лучами солнца. Всё случилось, как и обещал отец Феодор — мы стоим «на небе» и нам очень и очень хочется сделать шаг-другой и пройтись по белой пелене. Облака медленно воспаряют ввысь, нас окутывает прозрачный туман. Белый туман поднимается еще выше — на уровень глаз, еще выше — и наконец, растворяется в небесной синеве.
— Да мы побывали на небе! — зачарованно прошептала Света и задумчиво добавила: — В прямом и в переносном смысле. Просто нет слов!
— Почему нет, — напомнил я. — Есть, да какие: слава Богу! Слава Богу за всё!
— Слава Богу, — повторила Света, с видимым удовольствием. — Спускаться на землю не хочется. Здесь, на небе, так славно!
В тот миг я, кажется, начал понимать, почему молчание — золото, почему молчание — основа исихазма. В молчании уст душа моя вопила на всю вселенную. Иисусова молитва по-прежнему пульсировала в сердце, независимо от моих внешних слов и действий, но тот образ, который открылся во мне, распускаясь подобно цветку, многое открывал мне, многое пророчил. Из глубины сердца фонтанировал источник света, растекаясь по всей поверхности земли, под землю и вверх, до самых небес.
Но и это не всё! Таинственный свет пронизывал настоящее, углубляясь в прошлое, и одновременно уносясь в бесконечное будущее. Люди рядом что-то говорили, что-то делали, а я замер, как ягуар перед прыжком, боясь пошевелиться, чтобы не отогнать прекрасный образ — чего? — да, молитвы, моей и не моей молитвы. Не моей, потому что помнил слова подземного монаха про дар, который потому и дар, что незаслуженный. Мне тогда по неопытности казалось, что внешние раздражители способны разрушать молитву и ее бесценные дары. Но я ошибался — что от Бога, то крепче стали, нежнее воды, постоянно, как солнце, сеющее лучи на всех, добрых и злых, малых и великих. Свершилось… кажется на самом деле свершилось…
Часть 2
Часть 2
Глава 1. Ножи в спине
Отец, мой мудрый наставник и первый добрый советчик, однажды посоветовал, не приближать к себе друзей, но и не удалять.
— Взгляни на эту картину, — махнул он рукой на одну из стен кабинета.
Картина изображала обнаженного по пояс мужчину, отвернувшегося от зрителя. У него из спины торчали семь ножей, вонзенных в тело по самую рукоятку. Ниже — подпись: «А у тебя сколько было друзей?»
— Конечно, мы обязаны помогать друзьям, — продолжил он. — Но не забывай, какой период истории пришлось переживать нашим людям в настоящее время. Сейчас происходит крушение прежних устоев. На смену застойному социализму, пришла пора капитализма, в самой дикой форме первичного накопления капитала. Народ сходит с ума! В воздухе носятся вихри идей, планов, мечтаний — и все про деньги, про миллионы.
— Но ведь ты со своими друзьями, как раз из «раньшего времени», как говаривал мсье Паниковский. И вам удалось создать своё дело с нуля и выстоять.
— Мы к этому периоду истории долго готовились. Мы создали систему безопасности, систему жизнеобеспечения, как на подводной лодке. Когда социализм пошел в разнос, у нас был свой ударный отряд боевиков, с помощью которых мы у беспомощных мечтателей отнимали падающие банки, бесхозные торговые площади и производственные мощности. Переманивали лучших работников, платили им приличные деньги. Пришлось вытаскивать кое-кого из тюрьмы, отбивать у бандитов, а кого-то в прямом смысли вытаскивать из петли. Да, удалось создать и выстоять! Но большинство людей по-прежнему живут мечтами о миллионах и готовы вонзить нож в спину старому другу. — Снова жест в сторону картины со спиной, утыканной ножами.
— Ты сейчас каких моих друзей подозреваешь?
— Если честно, всех, — отвел он взгляд. — Но, повторяю, помогай им. Это наша обязанность. Только вот что — не бери их под свое крыло. Друзья будут пользоваться твоим покровительством, и ты не сможешь спросить с них строго, по справедливости. У меня есть проверенные в боях люди. Пусть они руководят, а ты встречайся, выпивай с друзьями, советуй им что-то полезное. Но! Спрашивать с них будут другие. И наказывать, если нужно. И увольнять, если проворуются…
— Ты же знаешь моих друзей, они люди творческие…
— Знаю, причем знаю даже то, что они и сами о себе не знают, потому и завел этот разговор. Ты через моих людей направляй их аккуратно, а уж мои экономисты с плановиками все подсчитают и помогут найти лучшее им применение.