После минутной паузы брат решил задать молодой монахине несколько вопросов. Направление беседы изменилось. В руках у гостьи не было четок, и он спросил ее об этом. Она ответила, что в четках не нуждается.
— А как же ты, матушка, без четок исполняешь свое молитвенное правило?
— Я руководствуюсь требованием: «непрестанно молитесь».
— И тебе это удается? — с нескрываемым удивлением спросил инок. Помолчав, гостья ответила:
— Удается, с помощью Божией.
После этого откровенного ответа его охватило желание осведомиться о степени ее иноческого преуспеяния.
— А ночью, во время сна, чувствуешь ли бодрствование своего сердца?
— Да, чувствую.
— А сколько ты спишь?
— Не больше трех часов.
— И в течение этого времени ощущаешь сокровенное действие сердечной молитвы?
— Да я вроде бы и сплю, а вроде бы и не сплю, только все время слышу в себе, что молитва не прекращается.
— А вот теперь, во время нашего разговора, слышишь ли ее в себе?
— Да, да, слышу, — сказала подвижница, а потом с некоторым недоумением добавила: — Ну, как у вас, так и у меня. Я ведь догадываюсь, что вы задаете мне эти вопросы, исходя из собственного опыта…
Он ничего не ответил ей на это замечание. Нечего было и сказать из-за своего духовного убожества.
Брата весьма удивило еще одно важное обстоятельство: когда монахиня зашла в келью, он не заметил у нее ни малейших признаков озноба. Однако беседа продолжалась:
— Чувствуешь ли ты теплоту в сердце?
— Да, есть.
— Хотелось бы еще знать, матушка, прорываются ли в твое сознание хульные помыслы?
— Каким-то неизъяснимым внутренним чутьем я осознаю их приближение, когда они останавливаются как бы над моим ухом. Но мерзкого сквернословия не слышу, только ощущаю их присутствие. Через некоторое время они отходят. Я их не только не принимаю, но даже не слышу.»
У меня самого, признаться, глаза наполнились влагой. Эта схимница — какой-то ангел во плоти. И говорит о своем подвиге так просто, будто о чем-то обыденном. Еще раз пробежал глазами последний абзац — и тут до меня дошло! Вот, что касается нас обоих: «внутренним чутьем я осознаю их приближение, когда они останавливаются как бы над моим ухом». Прочел вслух, поднял глаза на Федора.
— Ты предлагаешь, «внутренним чутьем» вести расследование?
— Именно! Заметил нечто общее у нас троих — у схимницы, у тебя, и у меня — имеется дар самодействующей молитвы. Это же подобно камертону в музыке, или эталону в системе мер и весов! Или если хочешь, внутренний детектор лжи.
— Только одно «но» — у той девочки дар выстраданный, а у нас?
— И у схимницы, и у нас — дар! Ведь ее вера — тоже дар Божий. А мы получили дар от священномученика Феодора и от мучеников, убитых в пещерах монастыря. Мы как бы стоим на плечах святых и смотрим на наше время с высоты их подвига. А сами-то мы, конечно, как там написано «духовное убожество».
— Ну что же, давай начнем, — предложил я. — У тебя, может, и наработки уже есть?
— Есть. — Федор достал из кармана флешку, вставил ее в гнездо моего компа. — Это выборка из записей последнего месяца.
— Да тут у тебя сотни людей, как же определить кто есть кто? Это же толпа!
— Предлагаю попробовать такой вариант, — сказал Федя. — У Сергея имеется целое исследование насчет практического применения эмпатии. Мы с тобой определяем образ предателя, на чем его подловили, чем купили, запугали. Опускаем этот порочный образ в Иисусову молитву, будто в реку и начнем ловлю. Где-то так…
— Хорошо, — кивнул я, — давай ты у себя, я у себя, потом объединим усилия, вроде молитвы по сговору и поглядим, что получится на выходе. Всё, Иваныч, давай! Благодарю за службу!
Глава 4. Вектор духовности
Настроившись на одну волну с Иванычем, я осознал, что у него наметился простой — понял по отсутствию «производственного шума» в голове партнера. Впрочем, в моей голове также зияла пустота. И если бы не спасительная молитвенная пульсация в сердце, настроение у меня совсем бы опустилось ниже ватерлинии. Тупо смотрел на дверь и ждал.