— Эти трое, что сидели в центре, и есть твои враги.
— Да мы уже и сами их вычислили. Целую программу слежки разработали, генерала подключили. Номера им присвоили: 8, 2, 40. Вы правы — это и есть наши враги.
— Скажи, Александр, твой отец не говорил с тобой о доверии к сотрудникам и сохранении гостайны?
— Говорил, конечно, например то, что доверять целиком и полностью нельзя никому. И не потому, что друзей нет совсем, а потому, что всё наше общество поражено проказой сребролюбия и гордости.
— Именно поэтому, мой друг, и необходим покров Божий. Ты не представляешь, от скольких бед и преступлений оберегает нас Господь! Чуть отойди от Его всемогущества и всеведения в сторону — а враг тут как тут: чего изволите, любую пакость за ваши деньги.
Священник широким крестным знамением меня благословил, и тихо произнес:
— Ты же помнишь того черного человека, которого тебе священномученик показал? Не удивляйся, он ко мне тоже проходил, благословил помогать. Ты конечно проверишь опытно сам, но вот тебе мое предположение: восьмой и есть тот самый черный, но подобраться к нему можно только через ликвидацию помощников — второго и сорокового. Не удивлюсь, если номера черный сам придумал и вам сообщил, чисто ради циничной шутки… и наглости.
— Это что-то из раздела нумерологии?
— Вроде того, — кивнул священник. — Но еще подсказка: на сороковой день посмертный суд, то есть конец земного пути, второй — просто потому, что не первый, а на подхвате; ну а восемь — число, символизирующее полноту, в данном случае — власти, лжи, вероломства и безнаказанности. И еще, Александр, есть у тебя парнишка бедовый, ты должен его знать. Ему суждено стать палачом. И вряд ли кто-то сможет ему помешать. Он как хирург в конце цепочки: предупреждение — терапия — операция по отсечению.
Я крепко задумался над его словами, встал как пень. Отец Феодор еще раз кивнул и уже на ходу произнес:
— Знаешь, Александр, все это время я буквально на физическом уровне ощущал, как мощно звучит у тебя внутри твой молитвенный камертон. Ты вроде все больше молчал, но так и сиял изнутри!
Глава 2. Первым Второй пошел!
Отец мой занимал высокие должности, связи его пронизывали все структуры власти, но противный вирус чиновничьей вальяжности обошел его стороной. Но вот в мой кабинет входит пузом вперед, подбородком вверх человек, олицетворяющий прямую противоположность отцу — его заместитель, близкий друг и партнер по бизнесу Иван Семенович, он же отец моей Светы. А еще сей вальяжный господин — один из трех подозреваемых в хищениях и продаже государственных секретов врагу. Иван Семенович ведет себя со мной как мудрый руководитель с зеленым юнцом. Он величественно занял кресло, огляделся, брезгливо поморщился и, наконец, разглядев меня за столом напротив, снисходительно кивнул. Меня же так и подмывало сообщить ему, что у него имеются все шансы выйти отсюда в наручниках, чтобы завершить последнее путешествие в сибирской тюрьме для особо опасных преступников, приготовленной для него и таких же как он службой генерала Кузнецова. А что, уран копать кому-то нужно.
— Извини, Сашок, я не стану тебя поздравлять с восхождением на престол, освобожденный Костей. Тут в сценарии следует твоя реплика: «Ну, почему! Это же такая честь!»
— Моя реплика будет такой: «Еще раз назовете меня Сашком, и я попрошу вас отсюда вон!»
— Понимаю, понимаю, — проворчал вальяжный господин, будто услышал не угрозу, а мяуканье котенка. — Только на вашем месте, Александр, я бы поинтересовался, почему восхождение на престол для вас явится падением в долговую яму. Вы не поняли? Вы, нищий как церковная крыса! Мы с вашим отцом вместе занимались выводом денежных средств за рубеж на секретные оффшорные счета. Все деньги, оставшиеся в России, вложены в бизнес, за исключением сущих копеек на смену белья и пару-тройку обедов в столовке. — Предатель язвительно улыбнулся и прогундосил: — Но я, малоуважаемый Сашок, могу помочь тебе заработать приличные деньги прямо сейчас. Тебе, Сашок, нужно лишь открыть сейф в кабинете твоего отца и получить за это, скажем, сто миллионов условных единиц. Думаю, тебе этих денег хватит до конца жизни.