А тут еще одна девочка из нашей школы, не выдержав муки неразделенной любви, надела самое красивое платье, выпила фужер шампанского для храбрости, набрала целую ванну теплой воды, погрузилась в нее, да и вскрыла себе вены. Потом вся школа обсуждала этот трагический поступок, смакуя подробности. Девочка, оказывается, так точно рассчитала время самоубийства, чтобы остаться живой до прихода мамы из детсада с младшей сестренкой, чтобы мать успела вызвать скорую и вернуть к жизни. Тут выяснились такие подробности, как направление разреза — оказывается, нужно было резать не поперек артерий, а вдоль, да и платье было выбрано с таким расчетом, чтобы вызвать у возлюбленного максимальное сочувствие, а не отвращение. Гудела вся школа, кроме Маши — она бросала в мою сторону пронзительные взоры, предупреждающие и о возможности подобного исхода, в случае чего. Конечно, со временем, острота переживаний первой любви пошла на убыль, оставив в душе неприятную привычку снисхождения с моей стороны и скучноватую потребность в общении со мной, со стороны Маши. Уверен, появление на сцене яркой красавицы Светы, на фоне повышения моего социального статуса, успокоят Машу надолго, примирив с положением вечного друга, без перспектив на что-то большее.
И еще, Дима был влюблен в Машу, а она не проявляла к нему внимания. Выпивший Дима всегда угрожал мне, например, говорил такое:
— Если с Машей что-нибудь случится, я тебе не прощу!
— А вот это зря! Ты не читал сегодняшнее Евангелие дня? Там вот что: «Если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:15)
— Не читал. И да — не прощу!
— Ладно… Да и что с ней может произойти? Маша — девушка аккуратная, послушная, такие живут до ста лет в окружении детей, внуков, правнуков. Так что у тебя куча времени доказать свою верность и любовь.
— Оно, может, так и было, если бы на твоем месте был не ты, а я.
— Послушай, Дима, Маша мне друг. Очень верный и добрый, но только друг. Она единственный человек, который способен часами выслушивать мои философизмы, с которым могу посоветоваться насчет женщин. Как ни странно, она при этом не проявляет ревности, держится нейтрально, отстраненно даже. Поэтому ей верю.
— Да Машка втюрилась в тебя, как драная кошка! Какая там подруга — она глаз с тебя не сводит, а других не видит. Меня тоже…
— Тебе так только кажется, Дим. Она девушка воспитанная и ко всем одноклассникам относится одинаково уважительно. Она никогда не откажет в помощи нуждающемуся. А тебя девушка попросту боится.
— Меня? Боится?
— Да, друг, именно! Ты парень сильный, упрямый, непредсказуемый. Она просто не знает, чего от тебя ожидать. Девушкам нравится в парнях стабильная надежность. А от тебя исходит скрытая тревога! Ты из тех, кто постоянно ищет приключений, кто с детства считается вундеркиндом. Ты не замечал, к тебе даже учителя по физике и математике на «вы» обращаются. На олимпиадах первый, да у тебя впереди такая карьера — только держись!
— А разве это плохо?
— Для кого-то хорошо, только не для неё. Понимаешь, у нее отец начальник. Он привык командовать, ломать людей об коленку. Ему это доставляет удовольствие. Он классический деспот, и на дочку свою давит, она всю жизнь под его каменной десницей. Дома ходит по струнке, в школе тоже. Это у тебя старики ученые, ездят на работу трамваем и даже в дороге читать успевают. Они тебе доверяют, поэтому ты в семье свободен, как птица в небе. Знаешь, ты оставайся таким и дальше, только загони свою харизму вглубь, а снаружи стань эдаким увальнем — увидишь, к тебе сразу потянутся люди, полноводной рекой. И Маша перестанет бояться.
— Все-равно, я тебя когда-нибудь вызову на дуэль и пристрелю. Просто чтобы не маячил рядом с Машкой.
— Как угодно…
Прошлое уплыло вдаль, а на его месте появилось странное существо в белой пижаме в бледный цветочек, с забинтованными руками и лицом. Света!
— Приветик, дружок! — пропела она неувядаемым грудным контральто. — Ага! И тебе тоже досталось! Мы квиты!
— Что с твоим лицом? — спросил я, указывая пальцем перевязанной руки.
— А, ерунда! — махнул она рукой, присаживаясь на край моей кровати. — Там, под бинтами фарш, свиной…
— А чем же я теперь стану любоваться? — спросил я уныло. — Прости за мое тупое занудство.