— Нашел Татьяну? — спросил я.
— Представляешь — да! — Заёрзал он, вцепившись пальцами в траву. — Это было одно из чудес, которые со мной здесь случились. Она выходила замуж, хоронила мужей, переезжала из города в город, но в конце-концов вернулась в дом, где прошло ее детство. Накопила денег и выкупила квартиру на Полянке. Там я ее и встретил. Отец вручил мне фотопортрет, где она молода и красива. Так вот Татьяна по-прежнему такая же! Объяснила это тем, что дома и стены помогают. Она читала письмо отца и тихонько плакала. Жалела его, себя, сказала, что отец тоже все эти годы жил у нее в сердце. Долго всматривалась в моё лицо, пытаясь найти знакомые черты. Прощаясь, просила заглядывать на чай и «не забывать старуху». А когда зашел к ней в гости, открыла ее дочь Маша. Сказала, что мать умерла, но с улыбкой на лице. Так что, просила помолиться о упокоении, но не переживать за нее, мол, такую кончину она бы сама себе пожелала — с письмом любимого, прижатым к сердцу. Потом она позвала меня в храм, там на Полянке есть старинный храм, в котором цари молились, венчались — мы там с Машей подали записки о упокоении новопреставленной Татьяны. Сами помолились, как сумели. Когда вышли из храма, оба поняли, что расставаться нет ни желания, ни сил. Так пришла ко мне, старому больному человеку поздняя любовь. Маша просила дать ей время, чтобы опомниться, привести сердце в норму, да и траур по маме нужно соблюсти. И вот я здесь. Тоже себя «в норму привожу», испытываю чувства. Ведь не молоды уже, а в сердце такая сладкая боль, что боюсь не выдержит.
— Ну, Александр, это дело поправимое, — обнадежил его, показав рукой на луковку часовни на Святым источником преподобной Александры. — Сейчас окунемся в святую воду, выйдешь оттуда как новенький царский империал. Поднимайся, пойдем.
— А не холодно? — струсил было начинающий паломник. — Хуже не будет?
— Сам все увидишь, сам на себе испытаешь, что такое животворная благодать. — Я помог подняться «старому больному человеку», и мы пошли по направлению к кресту. — Кстати, рассказывают здешние подвижники, в этом святом источнике отец Владимир сотни наркоманов от героиновой зависимости излечил — такая вот сила там плещется!
В часовне Сэндер так горячо молился, с такой любовью прикладывался к иконам, что даже меня удивил. Видимо человеку очень нужно было успокоить больное сердце, укрепиться, исцелиться, ведь впереди у него было так много потерянного счастья. Простого человеческого счастья с любимой женщиной. Если в святую воду окунались робко, с традиционными мурашками по коже, то выходили из воды, одевались и выскакивали из купальни — полными сил, радостными, звонкими, молодыми…
— Что же я так боялся святых источников! — вздыхал тезка. — Это какая сила, какая мощь в этой с виду обычной прозрачной водичке! Да я теперь все двадцать дивеевских источников обойду!
— «Не отрекаются, любя, ведь жизнь кончается не завтра», — напел я расхожую песенку. — Как у вас говорят: стэп-бай-стэп.
— Теперь уже не у нас, — напомнил бывший резидент. Он широким жестом охватил руками пространство. — Это всё отныне моё! — И добавил шепотом: — Надеюсь и Машеньки тоже.
— А ты позвони ей, позови сюда. Уверен, Маше всё это великолепие тоже понравится. Да и молиться в святой месте весьма благодатно. За упокой, тем более. А то ведь, знаешь про синдром приморского жителя — это когда кажется, что море никуда не денется, еще успею накупаться. А потом оглядываешься на прожитую у моря жизнь в суете, а ты так и прожил у моря и ни разу не искупался. То же и с многими православными — живут в своем городе, селе, а в дивное Дивеево так и не соберутся. Так что, зови свою Машу, а преподобный Серафим и Пресвятая Богородица вам помогут. Помнишь слова Старца: «Счастлив всяк, кто у убогого Серафима в Дивееве пробудет сутки, от утра и до утра, ибо Матерь Божия, Царица Небесная, каждые сутки посещает Дивеево!»