Здесь, пожалуй, будет уместным изложить краткую выписку из секретного досье на наших друзей. Как водится, происхождение их было из рабочих и служащих. Родители если не члены партии, то ярые сторонники. Сами они — комсомольцы, что не мешало им сомневаться в будущем коммунизма, увлекаться рок-музыкой, носить джинсы и почитывать книги, не рекомендуемые к широкому прочтению.
Иван родился на брегах Днепра, откуда еще в 1970-м году его семью эвакуировало руководство Центра, в виду опасности дальнейшего там местонахождения. В последствии пришлось им поколесить по российским градам и весям, пока он не успокоился в столице.
В те незапамятные времена вся страна готовилась к Олимпиаде. На строительство спортивных объектов со всех краёв направлялись тысячи специалистов разнообразных профессий: строители, архитекторы, художники, механизаторы, офицеры КГБ и МВД. Там, на одном из объектов под названием «Международный олимпийский лагерь», и появились трое наших друзей. В 1979-м году выпускников ВУЗов направляли на строительство Олимпиады-80. По той же причине, на олимпийских объектах появились и Коля из Воронежа с Димой из Пензы. Там же на строительстве Олимпиады, они и подружились. В общежитии, куда их поселили на время командировки, двери комнат не закрывались — шумные люди переходили из одного помещения в другое, знакомились, выпивали-закусывали, обсуждали работу, планы на будущее, политическую ситуацию.
Олимпиада втянула в свои бурные недра море людей. В том «вавилонском столпотворении» замешивался новый человек, устремленный в счастливое будущее. Там не имело значения откуда ты и чему учился, а только — что умеешь и сколько в тебе энергии созидания. Приходили на ум слова из «Александрийского квартета» Лоренса Даррелла: «Александрия — это гигантский винный пресс человеческой плоти; те, кто прошел через него, — больные люди, одиночки, пророки, я говорю об искалеченных здесь душах, мужских и женских». То была наша «Александрия», наш «Вавилон», наша столица мира, того самого, который «О, спорт, ты — мир». События тех ядерных лет навсегда отпечатались в жизни всех и каждого, в судьбе страны. …То был последний всплеск всесоюзного оптимизма перед развалом великой державы.
Уже тогда закрадывалась мысль о назревающем разрушении колосса. Весьма показательным историческим моментом стало «великое стояние у американской стены». Американской потому, что выложена была из американского кирпича, непривычно правильной формы, сочного терракотового цвета. Великое, потому что перед ней стояли члены ЦК партии, строительное руководство и звено каменщиков. Стена ограждала циклопических размеров ресторан для тысяч спортсменов со всего света. Кладку производили зимой с использованием незамерзающих добавок в раствор. И вот с первым теплом на эталонной кирпичной стене стали появляться белые солевые разводы. Чем их только не выводили — мыли шампунем, керосином, закрашивали масляной краской — «незамерзайка» упрямо выступала, издеваясь над высоким начальством с их идеями по ликвидации политически безграмотного, провокационного инцидента.
И вот в который раз стоят руководители партии и правительства перед стеной, испещренной белыми разводами по идеальному кирпичу. Кричать на местное руководство сил и толку нет, в гнетущей тишине из-за спины самого большого начальника выступает старичок в мятенькой чистенькой рабочей спецовке со звездой Героя Соцтруда и орденом Ленина на впалой груди — и говорит: «Товарищи, так это же патина! За изделия, покрытые патиной, платят бешеные деньги! Пусть так и останется. У нас беда с рук долой, а нам потомки еще спасибо скажут!» Видимо, у больших руководителей дома имелись древние изделия из бронзы в благородной патине, и они знали им цену, к тому же другие идеи иссякли, поэтому решили прислушаться к мнению трудового народа, махнули рукой и пошли обедать в спецбуфет для высшего руководства.