— Как понимаешь, твой преследователь боялся даже больше тебя самого. Как думаешь, почему? — спросил я.
— Потому что у тебя такая крутая охрана? — предположил он.
— Потому что он на метафизическом уровне почувствовал угрозу посильней моего охранника. Помнишь, ледовое побоище, в котором Александр Невский одержал победу? Помнишь, как наш историк Пал Петрович завершил тот рассказ?
— Не-а. я в это время, наверное, на Иринку во все глаза глядел. Она сейчас в Голливуде, официанток и проституток играет.
— Напоминаю. Когда князь объезжал озеро после битвы, он увидел сотни убитых псов-рыцарей. А ведь он туда никого из своих воинов не посылал. Кто их положил? Правильно, Жень, — ангелы Божии. Видел икону Ангела? В одной руке у него крест, в другой — меч. Вот им-то Ангел и разит наших врагов. Так что, если не хочешь и дальше бегать от должников, как заяц от волка, встань под защиту Божию и живи себе спокойно.
— И как это сделать?
— Ты ведь крещеный?
— А то не видел у меня на груди крестик! Мы же купались с тобой вместе. А бабушки наши строго следили, чтобы мы крестик не снимали. — Женя расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, показал мне простенький алюминиевый крестик, наверное, тот же, детский.
— Тогда всё упрощается. Вставай, пойдем в церковь, здесь рядом. Исповедуй свои грехи, ничего не тая, и начинай новую жизнь.
— А как же мои кредиторы? Думаешь, они меня отпустят?
— Скорей всего, ты из памяти их сотрешься, будто тебя там и не было. Ну а для стопроцентной гарантии, приезжай ко мне, найдем тебе работу и жилье. Ты ведь кажется неженат? — спросил я, указав на руку без обручального кольца.
— Был… Только она от меня сбежала. Ну, как только трудности начались. А знаешь, к кому? Криминальному авторитету, который сюда тех двух бандитов пригнал.
— Так ты, Женя, оказывается в криминальной группировке работал?
— Ну да, а где еще? У нас больше негде. Или ты с ними — или на кладбище.
— Тогда тем более, делать там тебе нечего. Перебирайся ко мне. Ты со своим опытом работы в группе риска, да еще и после воцерковления — находка для такой малой фирмы с большими амбициями, как наша.
— У меня последний вопрос — на тебе крови нет?
— В том и дело, что от такого вида «деятельности» я отказался. Поэтому меня подставили, на счетчик поставили — остальное сам понимаешь… Ты бы видел нашего пахана! У него взгляд как у крокодила, одним взглядом в гроб загонит. От него адом смердит! Сколько жертв на нем и сколько на его шестерках — страшно сказать. По уши в крови. И сейчас там все такие. И меня, видишь ли, хотели кровью крестить, чтобы от них никуда не делся, чтобы повязать на всю оставшуюся.
— Видишь, как правы были наши бабушки! Наши с тобой нательные кресты вывели нас из-под смертельной опасности. Меня в семидесятых, тебя сейчас. Так что держись креста, Евгений, и он тебя еще не раз спасет. А сейчас вставай и — в церковь.
— Да я уж обеими руками только за! Жить-то хочется…
Молодой священник, иеромонах Алексий, отнесся к исповеди моего школьного товарища с академическим старанием. Часа полтора держал повинную голову под епитрахилью, шепотом объясняя суть грехов. Вышел из храма Евгений, как мы писали в школьных сочинениях — «усталым, но довольным». Я ринулся его поздравлять с первой исповедью.
— Ну и как теперь? — спросил, улыбаясь, Женя. — Запах страха прошел?
— Только аромат лимонного ладана!
— Может и собачка меня теперь бояться не станет? Пойдем, проверим, заодно поедим.