Милосердье яви в государственном строе.Семя гнева из царской исторгнув груди,Мое семя, сынов моих, ты пощади.Слушай третье: будь хладным и сдержанным с теми,Что мой тешили взор в моем царском гареме.Но прекрасную дочь мою Роушенек,Мной взращенную нежно для счастья и нег,Ты возвысь, осчастливь своим царственным ложем.Мы услады пиров нежноликими множим.В ее имени светлом — сиянья печать;Надо Солнцу со Светом себя сочетать».Внял словам Искендер. Все сказал говоривший.Встал внимавший. Навек засыпал говоривший…Мрак покрыл небосвод, покоривший Багдад,Скрывший царский дворец и весь царственный сад,Сбивший плод с древа Кеев и сшивший для дараСиний саван — огромнее Исфендиара.День отвел от земли свой приветливый взгляд.Стал невидим рубин. Появился агат, —И всю ночь Искендер сокрушался, взираяНа того, кто был славен от края до края.Он взирал на царя, но рыдал о себе:Тот же выпьет он яд, шел он к той же судьбе.И рассвет на коне своем пегом встревожилВсе вокруг и коня разнуздал и стреножил.Приказал Искендер, чтоб обряжен был шах,Чтобы прах опустили в родной ему прах,И под каменным сводом к его новосельюЧтоб воздвигли дворец с золотой колыбелью.И когда сей чертог был усопшему дан,Мир забыл, кто виновник бесчисленных ран.Обладателей тел почитают, покудаВ их телах есть душа, что чудеснее чуда.Но когда их тела покидает душа,Все отводят свой взор, удалиться спеша.Если светоч погас, — безразлично для ока,На земле он стоял иль висел он высоко.По земле ты бродил иль витал в небесах,Если сам ты из праха, сойдешь ты во прах.Много рыб, что расстались с волнами родными,Поедаются вмиг муравьями земными.Вот обычай земли! На поспешном путиВсе идут, чтобы идти и куда-то уйти.Одному в должный срок он стоянку укажет,А другому «вставай» раньше времени скажет.Ты под синим ковром, кратким счастьем горя,Не ликуй, хоть весь мир — яркий блеск янтаря.Как янтарь, станет желтым твой лик. И пустынейСтанет мир. И пойдешь за одеждою синей.Если в львином урочище бродит олень,Его срок предуказан, мелькнет его день.Словно птица, сбирайся в отлет свой отрадный,Не пленяйся вином в этой пристани смрадной.Жги, как молния, мир! Не жалей ничего!Мир избавь от себя! А себя — от него!Мотылек — легкокрыл. Саламандра — хромая,Все ж их манит огонь, чтобы сжечь, обнимая.Будь владыки слугой иль владыкою будь, —Это горесть в пути, или горести путь.Вечный кружится прах. И, охвачены страхом,Мы не знаем, что скрыто крутящимся прахом.Это старый кошель, полный складок, и онЗатаил свои клады; не слышен их звон.Только новый кошель будет звонок. А влагаЗашипит, если с влагой впервые баклага.Кто б узнать в этой «Башне молчанья» сумелВсю былую чреду злых и праведных дел?Столько мудрых томил в своих тленных пределахЭтот мир! Умертвил столько воинов смелых!Свод небесный — двухцветен. Кляня и любя,Он двойною каймою коснулся тебя:То ты ангелом станешь всем людям на диво,То тебя он придавит, как злобного дива.Он, что хлеба тебе дать под вечер не смог,Утром в небо поднимет свой круглый пирог.Для чего в звездной мельнице, нам на потребуДавшей это ничто, — быть признательным небу?Ключ живой обретя, пост воспримешь легко.Будь, как Хызр. Что нам финики и молоко!Уходи от того, в ком есть сходство со зверем,Люди — дивы, а дивам мы души не вверим.Мчатся в страхе онагры, — их короток век:Человечность свою позабыл человек.От людей и олень, перепуган без меры,Мчится в горы, на скалы, в глухие пещеры.В темной роще, листву с легким шумом задев,Вероломства людей опасается лев.Благородства расколот сверкающий камень!Человек! Человечности где же твой пламень?«Человек» или «смерть»? Ты на буквы взгляни, —И поймешь: эти двое друг другу сродни.Мрачен дух человека и в злобе упорен,Как зрачок человека, он сделался черен.Но молчи и значенье молчанья пойми!Говорить о сокрытом нельзя, Низами!Ты меж спящих иль нет! Мертвецов они глуше!Ты усни иль заткни хлопком тотчас же уши.У лазурного свода учись: небосклонС желтым — желт, с красным — красным становится он.По ночам, когда звезды сплетают узоры,Многоцветным сияньем он радует взоры;Светлым днем, когда светит великий алмаз,Он приятен всем людям, хоть он — одноглаз.