До сегодняшнего дня.
Лили рассмеялась и захлопала в ладоши, когда поняла, что это.
— Складной стул на двоих!
Я усмехнулся, заканчивая его установку, и плюхнулся на одно сиденье, приглашающе похлопав по второму.
— Ага. Я тут подумал, если большинство моих спутниц женщины, которых я люблю, какого чёрта я должен делать для всех отдельные стулья?
— Но этот, наверное, было в десять раз сложнее сделать? — поддразнила она. — Стул, конечно, не качели, но всё равно потрясающе. Ты всё своё свободное время тратишь на то, чтобы придумывать штуки, которые делают нашу жизнь удобнее?
— Именно, — я вытянул ноги к огню. — Пока бегаю по лесам, времени на размышления навалом. А думать о том, как сделать тебя и остальных счастливыми — моя любимая тема.
— Ах, как это романтично! — Лили подвинулась поближе и прижалась, положив голову мне на плечо.
Стало ещё уютнее, когда я достал одеяло и укрыл нас обоих, пока мы ждали, когда приготовится ужин.
— Я рада, что пошла с тобой, — сказала она со счастливым вздохом через пару минут. — Проводить с тобой столько времени — это просто замечательно.
Обнял Лили за плечи и притянул ближе.
— Я думал о том же.
После ужина мы откинулись на спинку стула, чтобы посмотреть на звёзды. Ночное небо на Валиноре всегда било по глазам своей красотой. Никакого светового загрязнения, и видимость почти всегда идеальная.
— Оно ведь не меняется, правда? — спросила девушка-кролик спустя какое-то время, рассеянно теребя одну из своих длинных серебристых косичек. — Сколько себя помню, с самого детства. Луны и планеты, конечно, движутся, но как-то предсказуемо.
— Не знаю, наверное, — согласился я. — Там, наверху, всё совсем иначе. Здесь, на Валиноре, мы вечно суетимся, пытаемся втиснуть кучу дел в каждый день, каждый час, каждую минуту, — я усмехнулся. — Только подумай, как сильно изменилась наша жизнь всего за последние несколько месяцев.
Она мягко улыбнулась, поцеловала меня в плечо и снова уставилась в небо.
— Очень сильно, и в лучшую сторону.
— В самую лучшую.
Я указал на звёздную россыпь:
— А то, что мы видим там, меняется миллионы, а то и миллиарды лет. Они, наверное, были такими с самого сотворения мира, и только редкие, по-настоящему глобальные события нарушали заведённый порядок.
— Миллиарды? — с благоговением переспросила она. — Я даже представить себе такую цифру не могу.
Я кивнул.
— Слишком большой масштаб, чтобы его осознать, разве что в теории. Наши жизни на их фоне просто мгновение, вспышка. Мы посмотрим на это же небо в следующем месяце, в следующем году, через десять лет. А когда мы с тобой состаримся и поседеем, небо останется точно таким же.
Лили повернулась и посмотрела на меня, её глаза стали огромными.
— Вместе? — прошептала она, и её голос слегка дрогнул.
— Это то, о чём я и мечтаю, — честно признался ей.
Её глаза засияли за стёклами очков, и когда она снова посмотрела на небо, на её лице застыло тихое счастье.
— Старые и седые вместе смотрим на звёзды. Звучит и правда как что-то нереальное.
Она прижалась ещё теснее, её бархатистые уши нежно коснулись моей щеки. Мы сидели так, довольные, и смотрели на яркое ночное полотно, а перед нами потрескивал костёр.
Примерно через минуту я уловил в воздухе какой-то приятный аромат. Он становился всё сильнее, пока не заглушил запах дыма и морозную свежесть. Он… опьянянял. Тёплый и манящий, немного дикий, но в то же время какой-то до дрожи интимный. Я никогда не чувствовал ничего подобного и был абсолютно уверен, что его источник — прекрасная девушка в моих объятиях.
Хотелось обнять её, держать в руках и не отпускать. Оо…
Я, почти не соображая, что делаю, уткнулся носом в её мягкие белые уши, провёл рукой по шелковистым серебристым волосам, глубоко вдыхая, чтобы уловить ещё больше пьянящего аромата.
Лили хихикнула и, повернувшись, вопросительно посмотрела на меня.
— Ты сегодня какой-то особенно любвеобильный.
— М-м-м, — промычал, целуя кончик её уха и прижимая её крепче. — Ты сейчас так… потрясающе пахнешь! — я резко замер. Собственные слова вырвали меня из приятного дурмана, и тут я сообразил, что обычно такие комплименты не звучат особо романтично.
Она тоже напряглась, её и без того большие глаза стали просто огромными.
— Ох, Богиня! Чёрт побери!
Ого! Кажется, я никогда не слышал, чтобы она ругалась! Я слегка отстранился, чувствуя себя неловко.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло.