— А Фендал тоже был пьян, когда изнасиловал служанку баронессы Мароны, будучи гостем в её доме?
Экариот на миг запнулся.
— Он утверждал, что она не возражала.
Я холодно смотрел на него, думая о том, что Фендал сделал с Кариной.
— Без сомнения, он про всех своих жертв так говорит.
Паладин покраснел ещё сильнее.
— Тебе бы лучше глаза разуть, рыцарь. Теперь, когда ты сам дворянин, учти, всегда найдутся женщины, готовые оклеветать нас. Может, их враги наняли, чтобы опорочить, а может, просто денег хотят.
— То есть если женщина обвиняет дворянина, она автоматически причисляется к лгуньям? — жёстко надавил я. — Удобно! Ты говоришь так, будто Фендала и раньше обвиняли. Сколько раз его жертвам нужно подать голос, чтобы его слово перестало всё перевешивать?
Экариот отвёл взгляд.
— Как бы то ни было, ты ничего не знаешь о том, что нам, защитникам, приходится переживать: снова и снова получать страшные раны от чудовищ, исцеляться, но всё равно носить шрамы и на теле, и в душе. Это ломает.
— И что, другие защитники тоже становятся опасны для окружающих? — спросил я. — Что-то я о таком не слышал.
Паладин с силой ударил кулаком по ладони.
— Хватит! Это в прошлом, а тебе лучше подумать о будущем. Ты мне не нравишься, но я уважаю твою хватку и доверие, которое ты внушаешь друзьям, и даже считаю тебя по-своему порядочным человеком, — он шагнул вперёд и ткнул мне в грудь пальцем в латной перчатке. — Но ты ничего не добьёшься, идя против меня. Боюсь, друзьями нам не стать, но враждовать со мной тебе ни к чему.
Я вздохнул.
— У меня нет желания враждовать с вами, лорд, — Экариот уже растянул губы в довольной ухмылке, а я продолжил, — но я не смогу забыть, что когда на мою женщину напал этот зверь, ты встал на его сторону. И до сих пор придерживаешься того же мнения.
Я поклонился, развернулся и зашагал прочь, не дожидаясь ответа. Не знаю, произвели ли мои слова хоть какой-то эффект, но реакции не заметил.
Всё ещё кипя, прошёл метров двадцать по коридору и уже собирался свернуть за угол, как рядом со мной раздался тихий весёлый голос.
— Отлично сказано, молодой человек!
Я аж подскочил, резко обернулся и увидел рядом с собой мага-Проходчика.
— Я…
— Не заметил меня? — мужчина сверкнул ясными голубыми глазами. — Мою персону мало кто замечает, — он протянул руку. — Нас, кажется, так и не представили официально. Граф Хормот Валаринс.
Я пожал протянутую руку и поклонился.
— Для меня это честь, милорд. Спасибо за вашу поддержку на суде.
— Весьма любезно с твоей стороны, но я лишь действовал в интересах справедливости, — он погладил свою длинную белую бороду. — Однако ты не перестаёшь меня удивлять. Не ожидал, что ты отвергнешь эту вялую попытку Экариота помириться.
— Считаете, поступил неправильно?
Хормот фыркнул.
— Отстаивать свои принципы не ошибка, хотя из-за этого часто можно очутиться в непростом положении. Но правильно это или нет, мне понравилось смотреть, как Экариот налился краской, словно перезревший виноград. Этот человек — напыщенный павлин, которого всегда больше заботила собственная репутация, чем правда и справедливость. Он закрывал глаза на преступления Фендала, потому что тот считался эффективным воином и имел нужные политические связи, — старик цокнул языком. — Глупо с его стороны продолжать делать вид, что дружил с человеком с такой репутацией, хотя, возможно, он всё ещё надеется выслужиться перед губернатором. Если так, боюсь, он поставил не на ту лошадь.
Мне стало любопытно.
— Прошу прощения, но разве губернатор тоже закрывал глаза на то, кем был его племянник?
Хормот мрачно улыбнулся.
— О нет, уверен, он всё видел и даже предпринимал осторожные попытки обуздать этого зверя, но ни одна не увенчалась успехом, — он покачал головой. — Хотя в итоге мерзкие поступки Фендала сами привели его к гибели. Так часто бывает.
— Иногда кажется, что этого мало, — сказал я. — Слишком много злодеев уходят безнаказанными, а невинные страдают, не получая ни помощи, ни справедливого суда.
— Хотел бы сказать, что ты неправ, — старик помрачнел. — Но с другой стороны, иногда добросердечная женщина сама пренебрегает советом друга и присоединяется к отряду дурного человека. Затем, когда её затаскивают в палатку и несколько дней подвергают немыслимым унижениям, она молит о помощи, которую наконец получает, что позволяет ей вновь вернуть контроль над своей жизнью и увидеть, как свершилось правосудие.
Если меня что-то и могло удивить, так это. Хормот дружил с Кариной? Я посмотрел на загадочного лорда новыми глазами.