Интересно, кого она имеет в виду?
Елена перестала так тщательно прикрываться, всё-таки узнала меня. Когда перекладывала ребёнка, мелькнул большой розовый сосок. Грудь у неё стала полнее после родов. С привычной лёгкостью опытной матери она устроила малыша на плече и принялась похлопывать по спинке.
— Вижу, кое-что изменилось. — я кивнул на ребёнка, стараясь говорить небрежно, хотя сердце колотилось как бешеное.
Елена расцвела. Усталость словно смыло, лицо озарилось искренней радостью, и я вдруг увидел, какой она могла бы быть в другой жизни. Красивой!
— Это чудо! — она с энтузиазмом повернула младенца ко мне. — Мой сын, Богдан. Правда, он прелесть? Самый красивый малыш на свете! Моя маленькая радость.
Приходилось признать, парень и правда вышел симпатичным, что только подтверждало мои подозрения. При всём уважении к Елене, но черты у неё простоваты. А Бернард… Ну, его лицо больше подходило для отпугивания ворон, чем для создания красивых детей.
А у этого пушистые чёрные волосики, огромные голубые глаза, мой цвет кожи. Даже форма носа… Чёрт, да это же вылитый я в детстве! Мама показывала фотографии.
— Милый малыш, — улыбка вышла искренней. Не думая, шагнул вперёд и протянул руки. — Можно подержать?
Елена отшатнулась, прижимая сына к груди. Материнский инстинкт сработал мгновенно, заставляя защищать детёныша от потенциальной угрозы.
— Зачем? — прищурилась она подозрительно. — Мужчинам неинтересно тискать чужих детей, даже друзья так не делают. А мы с тобой и не друзья вовсе, —
лицо её потемнело. О, кажется, старые обиды полезли наружу! — Скорее наоборот. Ты вечно смотрел на меня свысока…
— Она осеклась. Я видел, как в её глазах пронеслась целая буря эмоций: сначала осознание, потом паника, следом ярость. Взгляд метался между мной и ребёнком, складывая два и два.
— Нет! — голос стал низким, опасным. — Нет, нет! НЕТ!! Тупой ты ублюдок!
Глава 23
Я остановился, как вкопанный, глядя на Елену. В руках она крепко сжимала пухлого малыша месяцев шести-семи от роду. Сердце ухнуло куда-то вниз. Сроки… Чёрт, сроки сходились идеально!
— Не смотри так, будто видишь привидение, — резко бросила фермерша, прижимая ребёнка к груди. Её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. Считаешь, что мальчишка твой? Выкинь эту дурь из головы, Охотник! Ты трахнул меня один раз, а потом кончил мне в задницу. Мой муж кончает в меня почти каждую ночь с тех пор, как мы поженились. Богдан — сын Бернарда!
Малыш заплакал, испугавшись резкого тона матери. Елена тут же смягчилась, сильнее прижала его к себе и зашептала что-то успокаивающее, нежно похлопывая по спинке. Но её взгляд, устремлённый на меня поверх детской головки, оставался колючим, как осколки льда.
— И даже не думай заявлять обратное, — прошипела она уже тише, но не менее яростно. — Богдан — папина гордость, его сокровище. И знаешь что? Несмотря на все наши потери, на разрушенную ферму, наш брак никогда не был так крепок, как сейчас. Если в тебе осталась хоть капля уважения к моей семье, просто иди убей этих чёртовых вепрей и оставь нас жить своей жизнью.
Я медленно кивнул, чувствуя, как в горле встаёт ком. Не этого я ожидал. Хотя чего, собственно? Что она бросится мне на шею? Представит ребёнка как моего сына? Жизнь — не сказка, особенно здесь, на Валиноре.
— Прости, — выдавил я, стараясь не смотреть на малыша. Черты лица у младенцев всегда размытые, но что-то в форме носа, в разрезе глаз… Нет, хватит! — Поздравляю с сыном. И передай Бернарду мои поздравления. Мне хочется думать, что мы расстались друзьями, и я надеюсь, что ими и остались. Вы были добры ко мне, когда только прибыл в Кобран, и я этого не забыл. — Помедлил, но всё же добавил. — Так что если вам что-нибудь понадобится, дайте знать. Я помогу чем смогу.
Елена молчала, баюкая сына. Я развернулся к двери, чувствуя себя так, словно на плечи взвалили мешок с камнями. Похоже, мне не суждено стать частью жизни этого ребёнка, и даже просто обнять его…
— Подожди, — неохотно окликнула она, когда я уже взялся за дверную ручку. В голосе проскользнуло нечто похожее на стыд. Я обернулся. Она всё также не отрывала взгляда от сына, словно черпая в нём силы. — Мы всегда гордились тем, что всё заработали сами, и гордились бы до сих пор, но… Мы всё потеряли. Ферма сожжена дотла. Бернард целыми днями патрулирует деревню, защищает её, пока я сижу с детьми. Мы даже не можем начать восстанавливаться.
— Понимаю, — кивнул я и потянулся к поясному кошелю. — Позволь мне хотя бы…
— Не так, болван! — зашипела она, вскинув голову. Глаза сверкнули яростью. — Как это будет выглядеть, если ты просто сунешь мне деньги? Кто-то, может, и сочтёт это благотворительностью, но… — она отвела взгляд, на скулах проступил румянец. — У меня есть определённая… репутация.