— Подожди, — неохотно окликнула она, когда я уже взялся за дверную ручку. В голосе проскользнуло нечто похожее на стыд. Я обернулся. Она всё также не отрывала взгляда от сына, словно черпая в нём силы. — Мы всегда гордились тем, что всё заработали сами, и гордились бы до сих пор, но… Мы всё потеряли. Ферма сожжена дотла. Бернард целыми днями патрулирует деревню, защищает её, пока я сижу с детьми. Мы даже не можем начать восстанавливаться.
— Понимаю, — кивнул я и потянулся к поясному кошелю. — Позволь мне хотя бы…
— Не так, болван! — зашипела она, вскинув голову. Глаза сверкнули яростью. — Как это будет выглядеть, если ты просто сунешь мне деньги? Кто-то, может, и сочтёт это благотворительностью, но… — она отвела взгляд, на скулах проступил румянец. — У меня есть определённая… репутация.
Ну да, учитывая, как она буквально набросилась на меня при первой встрече, запрыгнув на член прямо в амбаре… Некоторые вещи в маленьких деревнях не забываются.
Я кивнул и снова повернулся к двери.
— Вы и ваша семья получите необходимую помощь. Обещаю.
На крыльце меня уже поджидал Дюран. Мэр тяжело дышал, видимо, бежал за мной. Годы явно давали о себе знать.
— Спасибо, что подождали, мастер Артём. Мы безмерно благодарны за Вашу готовность помочь, — он утёр пот со лба платком. — Позвольте налить Вам нашего фирменного яблочного бренди и рассказать о ситуации.
Я поднял руку, останавливая его:
— Сначала дела. По дороге видел несколько сгоревших зданий, а Бернард упомянул, что их ферма полностью уничтожена.
Плечи мэра поникли, словно из него выпустили воздух.
— Да. Больше дюжины семей сбежали с дальних ферм в деревню. Некоторые, как Бернард с Еленой, потеряли всё. А с некоторых ферм люди так и не добрались до нас. Погибли, пытаясь спастись, — он покачал головой. — Мы в ужасном положении после тяжёлой зимы. И если не разобраться с вепрями, то пропустим посевную, и тогда нас ждёт голод.
— С вепрями я разберусь, — пообещал, доставая кошель и отсчитывая двадцать золотых. Эта сумма ещё год назад показалась бы мне целым состоянием, а сейчас, когда счёт шёл на десятки тысяч, представлялась почти карманными деньгами. Но для деревни…
— Вот, — протянул монеты. — На поддержку деревни в трудную минуту. Поможете тем, кто потерял дома, купить самое необходимое для начала, особенно семье Бернарда. Он помог мне с бандитами, когда больше никто не решался. Не могу допустить, чтобы его семья бедствовала…
Глаза Дюрана округлились. Он принял монеты дрожащими руками, словно это не золотые кругляшки, а священные реликвии.
— Боги обязательно благословят Вас, Артём, — выдохнул он, крепко сжав моё плечо свободной рукой. Подбородок у него задрожал, старик едва сдерживал слёзы. — Если Вы спасёте нас от вепрей, то станете не просто Героем, но и вечным покровителем деревни. Мы переименуем Хасмадею в Вашу честь!
Я похлопал его по плечу в ответ, стараясь не поморщиться. Вот уж чего не хотелось, так это чтобы какая-нибудь деревня носила моё имя.
— Не надо. И скажите, что деньги собрали Искатели из соседних общин, типа демонстрация поддержки и солидарности. Так будет правильнее.
Дюран задумался.
— Это… Это сохранит наше достоинство, — медленно кивнул он. — Но вы уверены? Такая щедрость заслуживает признания.
— Уверен. Хасмадея проявила доброту ко мне, когда я только прибыл в Кобран, теперь моя очередь отплатить добром за добро, — я махнул рукой, резко меняя тему. Не люблю эти слезливые благодарности. — Лучше расскажите подробнее про угрозу вепрей.
Лицо мэра снова помрачнело. Он сунул золотые в карман и вздохнул.
— Первое нападение случилось прямо перед Новым годом. Вепрь девятнадцатого уровня вышел из леса и атаковал ферму Бернарда. Сровнял с землёй все постройки, убил их старшего сына и двух батраков. Мы пытались остановить тварь, но потеряли ещё троих, прежде чем загнали гадов обратно в лес.
Я выругался сквозь зубы. Пять жертв за одно нападение! Для маленькой деревни это катастрофа.
— После этого Бернард и другие наши мужчины перешли на боевые классы, — продолжил Дюран. — Начали качаться на ближайших логовах, пытаясь стать достаточно сильными, но… — он развёл руками. — С тех пор произошло ещё семь нападений. Мы потеряли ещё шестерых, две фермы сожжены, да и в самой деревне несколько домов пострадало.
— Дьявол! — пробормотал я. — Мне жаль.
— Мы просили помощи у Дрифтена и лорда Ланистера, — в голосе мэра появилась горечь. — Но Торин просто велел эвакуироваться и ждать, пока соберётся отряд Искателей. Мол, бросайте дома и бегите. А из Дрифтена вообще не ответили.
— Но вы остались, — констатировал я.
— Чёрта с два мы уйдём! — неожиданно зло рявкнул Дюран, и я невольно зауважал старика за эту вспышку. — Если мы бросим Хасмадею, деревенская хартия будет аннулирована, и Ланистер превратит наши поля в пастбища для своего скота! — Дюран смачно сплюнул в пыль. — Держу пари, он потому и тянет с помощью. Ждёт, пока мы сбежим, чтобы прибрать нашу землю к рукам.
Мэр спохватился, покраснел и неловко кашлянул.
— То есть… э-э…
Я криво усмехнулся.
— Кроме меня и моей группы, которые прибудут аж из Бастиона, некому помочь, потому что Кобран плевать хотел на ваши проблемы, — похлопал его по плечу. — Не переживайте, мы разберёмся с этими тварями. Больше ни один вепрь сюда не сунется, если, конечно, вы сами не запустите ситуацию после нашего ухода.
— Не запустим, — твёрдо пообещал Дюран, приложив руку к сердцу. — Даже если придётся влезть в долги, нанимая Искателей, никто не отнимет нашу землю, ни монстры, ни хитрожопые аристократы.
— Если что, обращайтесь, поможем, — я перекинул лук через плечо и посмотрел на запад, где за лесом скрывалось мега-логово. — Ладно, пора идти разбираться с вашей проблемой. Вернусь, когда закончу.
— Ещё раз спасибо, Герой Хасмадеи. Мы верим в Вас!
В углу зрения мелькнул текст системного уведомления:
Задание принято. Мега-логово вепрей к западу от Хасмадеи готово выпустить волну монстров. Мэр Хасмадеи просит зачистить его.
Я бегом покинул деревню, вскоре миновав обугленные остатки фермы Елены и Бернарда. Печальное зрелище! Крыша провалилась, стены обгорели, от хлева остались только почерневшие брёвна. Где-то здесь погиб их старший сын…
Тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и начал двигаться зигзагами на случай, если какие-то вепри уже бродят по округе, направляясь туда, где почти год назад впервые наткнулся на их поселение.
Странное это чувство — идти по знакомым местам. Каждый поворот тропы, каждое дерево будили воспоминания, словно я ушёл отсюда вчера, а не двенадцать месяцев назад.
Воспоминания нахлынули такой волной, что невольно замедлил шаг. Всё равно я двигался между логовом и деревней, перехвачу любого вепря, если тот попытается прорваться. А Лили сейчас уже точно в Холмистом, так что её семья под защитой.
Вон та ветка… В неё я врезался на полной скорости, когда только осваивал Стремительный, набрав сразу километров сорок, не меньше, и заработал рваную рану через всё предплечье. Шрам, обозначенный тонкой белой линией, до сих пор остался.
А там я подстрелил своего первого оленя. Помню, как тряслись руки, когда натягивал тетиву самодельного лука, и какими вкусными казались те жёсткие, недожаренные на костре стейки — первое нормальное мясо после появления в этом мире.
Вон то бревно, где я разбил первый лагерь. До сих пор видны зарубки. Спал в ту ночь вполглаза, вздрагивая от каждого шороха.
Именно здесь началась моя новая жизнь. Здесь сделал первые шаги как Охотник, здесь впервые осознал масштаб мира, в который попал.
И теперь, вернувшись сюда после путешествий по двум регионам, набрав больше тридцати уровней, я понял, как же мал был мой мирок в начале! Территория, которую считал огромной и опасной, оказалась клочком леса в несколько километров. Сейчас пробегу её за считанные минуты даже без Рывка Гончей.