«По крайней мере, — сказал он, — вы не арестуете меня сейчас? Во имя наших интересов разрешите отлучиться из дому на пять минут».
«Для того чтобы ты скрылся или получше припрятал краденое?!» — воскликнул я.
Затем, осознав весь ужас своего положения, я стал заклинать его подумать о том, что на карту поставлено не только мое имя, но и честь более высокого лица, что исчезновение бериллов вызовет публичный скандал. Я говорил ему, что всего этого можно избежать, если он скажет, где спрятаны пропавшие бериллы.
«Пойми, — говорил я, — ты схвачен на месте преступления. Признание не усугубит вины. Наоборот, если ты вернешь мне бериллы, все будет прощено и забыто».
«Сохраните ваше прощение для тех, кто просит его у вас», — сказал он и отвернулся от меня.
Я видел, что он был слишком ожесточен против меня и что мои уговоры бесполезны. Оставался один путь. Я пригласил инспектора и отдал Артура под стражу.
Полиция немедленно обыскала не только Артура и его комнаты, но и каждый закоулочек в доме, где он мог бы спрятать драгоценные камни. Но обнаружить их не удалось, а негодный мальчишка хранил молчание в ответ на все наши уговоры и угрозы. Сегодня утром его отвели в тюрьму.
В полиции мне откровенно сказали, что вряд ли смогут чем-нибудь помочь мне. И вот, закончив все полицейские формальности, я поспешил к вам. Я умоляю вас применить весь свой опыт и способности, чтобы раскрыть это дело. Можете производить любые расходы, какие сочтете нужными. Мною уже подписан чек на вознаграждение в тысячу фунтов… Боже! Что же делать?! Я потерял честь, состояние и сына в одну ночь… О, что мне делать?!
Он обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, всхлипывал, как ребенок.
Несколько минут Шерлок Холмс сидел молча, нахмурив брови и устремив глаза на огонь в камине.
— У вас часто собираются гости? — спросил он.
— Нет, у нас никто не бывает за исключением моего компаньона да изредка кого-либо из друзей Артура. Недавно у нас несколько раз побывал сэр Джордж Бэрнвелл. Больше никого.
— А вы часто бываете в обществе? — Артур — часто. А мы с Мэри всегда дома. Мы оба не любим общества.
— Это необычно для молодой девушки.
— У нее спокойный характер. К тому же она не так уж и молода. Ей двадцать четыре года.
— Скажите, все это несчастье явилось ударом и для нее?
— Она была потрясена даже больше, чем я.
— Скажите, а у вас не появлялось сомнения в виновности сына?
— Как же оно могло возникнуть, когда я собственными глазами видел Артура с диадемой в руках?
Холмс покачал головой.
— Я не считаю это решающим доказательством его вины. Была ли повреждена оставшаяся часть диадемы?
— Да, она была изогнута.
— А вам не приходила мысль, что ваш сын мог просто пытаться распрямить ее?
— Что вы! Я понимаю, ради меня вы хотите оправдать его в моих глазах. Но это невозможно. Что он вообще делал в моей комнате? Если он не виновен, так отчего же он молчит?
— Все это верно. Но обратите внимание и на другое. Если он виновен, то почему даже не пытался придумать какую-нибудь ложь в свое оправдание? На мой взгляд, в этом деле есть несколько неясных деталей. Что думает полиция о шуме, который вас разбудил?
— Они считают, что этот шум произвел Артур, закрывая дверь своей спальни.
— Очень похоже. Человек, идущий на преступление, хлопает дверью, чтобы разбудить всю квартиру! А что же они говорят об исчезновении камней?
— В поисках бериллов они еще и сейчас выстукивают стены и обследуют мебель.
— Не пытались ли они искать обломок диадемы вне дома?
— Разумеется. Они проявили огромную энергию. Весь сад был тщательно обыскан, но, к сожалению, безрезультатно.
— Теперь, дорогой мистер Холдер, — сказал Холмс, — позвольте спросить вас, разве вам не ясно, что все это дело гораздо сложнее, чем предполагаете и вы и полиция? Вам абсолютно все кажется ясным, в том числе и вина вашего сына. С моей точки зрения, это очень запутанная история. Следуя вашей теории, Артур встал с кровати, вошел в вашу комнату, открыл бюро, достал диадему, отломил с большим трудом кусок от нее, вышел куда-то в другое место и спрятал там три берилла из тридцати девяти, причем с такой ловкостью, что никто не может их разыскать, а затем вновь вернулся с тридцатью шестью оставшимися камнями в вашу комнату, подвергая себя огромному риску быть обнаруженным. Неужели подобная теория кажется в самом деле правдоподобной?
— Но тогда что нее могло произойти?! — воскликнул банкир с жестом отчаяния. — Если его намерения были чисты, то почему он молчит?