Я оглянулась по сторонам.
— По-моему, второй поворот направо. Там еще будет маленькое кафе.
— Ясно. Можете дремать дальше.
— Я не дремлю, — сухо ответила я.
Через десять минут мы уже остановились перед нашим уютным домом, окруженным столетними дубами.
— Милости прошу, — сказала я не очень уверенно.
Тетка оказалась в хорошем настроении и приняла нас приветливо. Доктора Жакоба я представила ей как своего старого знакомого, инженера, недавно вернувшегося из Франции.
— Он производит приятное впечатление, — шепнула мне тетя. — Не слишком красив, правда, но теперь вообще нет красивых мужчин. Тебе полезно развлечься.
Мне не очень понравилось, как внимательно осматривал все вокруг доктор Жакоб — словно заправский сыщик, выискивающий преступников. Но когда мы вышли на террасу, он меня обрадовал, сказав:
— Хорошо здесь у вас, уютное местечко. Строгая, мужественная красота, не такая конфетная, как у нас, на местном Лазурном берегу.
К ужину, как обычно, пришел старенький доктор Ренар, и, как всегда, за столом начал ругать современную медицину. Жакоб не выдавал себя, не ввязывался в спор и весьма правдоподобно изображал полного профана в медицинских вопросах.
Но был момент, когда, показав подозрительную осведомленность в вопросе фрейдизма, чуть не подвел и себя и меня.
В общем ужин прошел вполне благополучно. Только в самом начале я с тревогой заметила, что тетя вроде бы становится рассеянной и задумчивой.
Мы с доктором Ренаром украдкой переглянулись.
Но, к счастью, ничего не произошло. Мы встали из-за стола и с доктором Жакобом вышли в сад. И тут я спросила его с замиранием сердца:
— Ну?
— По-моему, ваша тетушка здорова. Конечно, стоило бы проверить у нее рефлексы и сделать ей кое-какие анализы… Никаких патологических отклонений я не заметил. По-моему, она совершенно нормальна.
И тут мы услышали за кустами цветущей жимолости напряженный, прерывающийся от неподдельного волнения тетин голос:
— Да, моя вера все укрепляется. Последние сомнения исчезают, ваше… Простите, но… Я не знаю, как же вас называть? Апостол? Просто апостол? Странно, а я хотела вас назвать словно епископа: ваше преосвященство… Я сделаю все, что требует Голос. Вы могли бы и не приходить, зачем вам было беспокоить себя…
Я осторожно раздвинула кусты и увидела тетю, стоящую на коленях посреди пустой лужайки. Она была совершенно одна. Но смотрела прямо перед собой так пристально, словно видела кого-то и разговаривала с ним:
— Да, конечно, вы правы. Порой меня все еще одолевают сомнения, но теперь я окончательно уверилась. Как я могу не верить сам?!
Тетка вдруг обернулась в нашу сторону.
— Это ты, Клодина? — с облегчением спросила тетя. — Фу, как ты меня напугала! Что за скверная детская привычка подкрадываться исподтишка.
И тут, спохватившись, она повернулась к пустоте, низко поклонилась:
— Ради бога, простите ее, апостол. Она еще так неразумна. Потом тетя повернулась ко мне и строго сказала:
— Это же апостол Петр, разве ты не узнаешь его? Он пришел, чтобы укрепить мою веру. Почему ты не здороваешься с ним?
Лицо ее потемнело от гнева, она поспешно вскочила на ноги и крикнула мне, грозя кулаком:
— Что ты смотришь на меня опять как на сумасшедшую? Снова станешь уверять, будто я разговариваю сама с собой? Убирайся прочь!
Пятясь в кусты, я с ужасом смотрела, как она снова рухнула на колени.
Мы с доктором Жакобом молча прошли в самый конец сада. И тут я без сил упала на скамейку и сквозь слезы спросила:
— Видели? А вы говорите — нормальна… Что же мне делать? Может, сбегать за доктором Ренаром?
— Разве он знает, как с этим бороться?
Доктор Жакоб надолго замолчал, в задумчивости жадно затягиваясь сигареткой.
— Ой, но что же мне делать? — простонала я. — То волк, то этот цыган с медведем, а теперь еще апостол Петр. Она в самом деле видит его?
— Вероятно, да. У нервных больных бывают весьма красочные галлюцинации. Видимо, я ошибся, и ее все-таки нужно показать опытному психиатру. Как часто повторяются у нее такие припадки?
— Последний раз она видела в нашем саду волка, и было это на прошлой неделе. Надо справиться у доктора Ренара, он все записывает.
— Во всяком случае, задача оказалась посложнее, чем я предполагал, — размышлял доктор Жакоб.
— Выходит, рано вы увидели в этом детектив и так самоуверенно упрекали в каких-то кознях неведомых шарлатанов? Значит, она больна?.. И серьезно? Можно надеяться, что она поправится?
Доктор Жакоб начал рассказывать что-то не очень связно об успехах современной психиатрии, о сложности и малоизученности человеческой психики…
Вдруг в конце аллеи показалась тетя и окликнула нас как ни в чем не бывало:
— Вот вы где! Выбрали самое укромное местечко… А я ищу, зову. Я принесла тебе шаль, Клодина, а то простудишься, Уже темнеет, и ветер поднимается с гор. Шли бы вы в дом.
Мы направились все вместе к дому. Тетя была опять мила, говорлива, приветлива. Только у крыльца террасы она вдруг задержала меня на минуту и, понизив голос, спросила:
— Надеюсь, ты не рассказываешь еще посторонним, какая странная у тебя тетка?
Значит, она все прекрасно помнила. И была уверена, что к ней действительно приходил в гости апостол Петр. Это я в ее глазах была ненормальной.
Мне стало грустно. Попрощавшись с доктором Жакобом и сославшись на головную боль, я поспешила уйти.
5. ПОЗОРНОЕ ИЗГНАНИЕ
Проснулась я поздно, с тяжелой головой и каким-то чувством бесконечной тревоги и поспешила в сад. Доктор Жакоб бодро шел мне навстречу.
— Доброе утро! Как вы себя чувствуете?.. Вчера, оставшись один, я не мог заснуть и много думал о том, что происходит с вашей тетей. Мне кажется, что все это весьма подозрительно смахивает на гипнотическое внушение. Эта странная галлюцинация с явлением апостола,
— Вы хотите сказать — кто-то тетю загипнотизировал?
— Ее могли загипнотизировать и раньше, до нашего приезда. Существуют так называемые постгипнотические явления. Человек пробуждается от гипнотического сна и ничего не помнит об этом внушении. Но точно в приказанное время он выполнит внушение гипнотизера. Очень интересное явление, к сожалению, еще плохо изученное, — продолжал Жакоб. — Из разговора с доктором Ренаром я узнал, что ваша тетя подвергалась гипнозу. Известно, что человек, подвергавшийся раньше гипнозу и поверивший в его целебную силу, значительно легче поддается новым гипнотическим внушениям.
— Ну, а кто же занимается этим внушением? — спросила я. — Доктор Ренар? Вообще вам тут подозревать некого. Или вам кажется опасной наша кухарка Дина? Вы за ужином так подозрительно на нее поглядывали каждый раз, как она подавала новое блюдо.
— Вы все-таки невыносимы, — ответил он. — Пойдемте-ка лучше завтракать. Я вам докажу, что целиком доверяю вашей чудесной кухарке.
Но позавтракать в этот день нам не удалось.
Когда мы, весело улыбаясь и всем своим видом показывая, как прекрасно утро, подошли к дому, на террасе нас уже поджидала тетя. Вид ее не предвещал ничего хорошего. Но то, что мы услышали, оказалось неожиданнее землетрясения или конца света.
— Подлец! — гневно выкрикнула вдруг тетя, грозя пальцем Жакобу, — Я знаю о вас все. Вы наглый шарлатан, выдающий себя за ученого. Убирайтесь вон из моего дома! Я не желаю вас больше видеть.
На некоторое время мы с доктором окаменели и стояли перед нею словно две статуи.
Потом я пробормотала:
— Но тетя… Что случилось? Откуда ты все это взяла, будто тебя обманывают?
— Мне сказал Голос. Он мне все объяснил, все ваши коварные планы, — ответила она и, нахмурившись, снова прикрикнула на Жакоба: — Что же вы ждете? Я же сказала вам: убирайтесь вон!
Пожав плечами, мой неудачливый гость нерешительно направился к ступенькам, ведущим на террасу.