Пока прокурор Кимбелл пытался убедить судью и присяжных в наличии массы коварных возможностей затянуть процесс, адвокаты Боннано, развив кипучую деятельность, претворяли эти возможности в жизнь. Двое из них заявили категорический протест по поводу оскорбительной версии прокурора, двое других, как сестры милосердия, занялись оказанием помощи своему «полумертвому» подзащитному.
Они положили его на скамью, один снял с себя пиджак и положил ему под голову, другой дал стакан воды и пару пилюль из коробочки, надписи на которой никто не успел прочесть. Босс торопливо проглотил их как раз в тот момент, когда судья вынес свое решение и сказал:
— Заявление прокурора принимается во внимание. Обвиняемому может оказать помощь только судебный врач.
Джозеф Боннано поднялся со своей скамьи, платком вытер пот, струившийся по его лицу, и сказал судье страдальческим голосом:
— Большое спасибо, ваша честь. Я думаю, что мне уже не нужен врач. Я чувствую себя лучше. Позвольте мне лишь немного подышать свежим воздухом.
Волоча ноги, он подошел к двери зала, затем повернулся к судье, бледный как смерть, и сказал:
— Ваша честь, мне опять очень скверно, вызовите, пожалуйста, врача.
Двое полицейских, стоявших в дверях, поспешили к нему на помощь, но не успели. Джозеф Бонанно упал, сильно стукнувшись головой о паркетный пол.
Судебный врач констатировал сердечный приступ и потребовал немедленной отправки в больницу, чтобы сделать кардиограмму и принять прочие срочные меры.
— Как вы считаете, — спросил его судья, — речь идет о серьезном заболевании или это симуляция?
— Симуляция? — изумился врач, ничего не знавший о подробностях хода процесса. — Симулировать такой тяжелый приступ?
Ваша честь, это полностью исключено. Пульс и давление крови не изменяются по желанию человека.
– А можно ли вызвать сердечный приступ принятием медикаментов? — спросил Кимбелл, проталкиваясь через толпу репортеров, окруживших Боннано.
— Что ж, это не исключено, — ответил молодой врач.
— Ваша честь, — обратился Кимбелл к судье, — я предлагаю заключить обвиняемого под стражу и подвергнуть в полицейском госпитале необходимым исследованиям. Не исключено, что сердечный приступ обвиняемого вызван преднамеренно с целью затянуть процесс и помешать важнейшим свидетелям дать свои показания.
Не заботясь больше о лежавшем на полу без движения гангстерском боссе, адвокаты энергично запротестовали против этого предложения и потребовали, принимая во внимание очень тяжелое положение подзащитного, доставить Боннано в частную клинику. Судья быстро прервал спор:
— Судебный врач только что засвидетельствовал, что в настоящее время обвиняемый ввиду своей болезни не может больше участвовать в заседании суда. По этой причине продолжение процесса откладывается на неделю. Предложение, сделанное обвинителем, может обсуждаться только после возобновления заседания. — А затем, обратившись к прокурору, заявил:
— Я не могу отдать приказ об аресте обвиняемого, поскольку в ходе процесса до сих пор не выявлены факты, которые послужили бы для этого веским основанием.
Таким образом, в точности были соблюдены буквы американского процессуального кодекса, и процесс против Джозефа Боннано был приостановлен в самый опасный для подсудимого момент. Адвокаты смогли беспрепятственно доставить своего подзащитного в частную клинику его домашнего врача, диагноз которого и методы лечения не могли контролироваться прокуратурой. Сколько будет болеть Джозеф Боннано, два дня, две недели или два года, угадать в этот момент было невозможно.
Неужели прокурор Кимбелл вновь проиграл битву с гангстерами?
— Отложено, не отменено, — с уверенностью ответил он осаждавшим его репортерам. — Спилсбюри и Керр на следующей неделе все равно расскажут о том, о чем нам помешали услышать сегодня, и тогда ни сердечный приступ, ни какой-либо другой трюк не спасут Боннано от электрического стула.
Мог ли прокурор и в будущем полагаться на Керра и Спилсбюри как на основных свидетелей обвинения? Когда представители прессы ушли, а Боннано увезли, они оба, бледные и нерешительные, подошли к его столу.
— Ничего, ребята. Через неделю мы продолжим, и тогда наступит ваша очередь. Боннано больше не удастся выкинуть подобный номер, это ему только повредит, — прокурор оптимистично улыбался, пытаясь их подбодрить.
Оба отрицательно покачали головами.
— Сэр, мы решили отказаться от своих показаний — сказал Спилсбюри. — Все, что мы написали — ложь. Ведь вы сами убедились, что ничего не сможете сделать против Бананового Джо. Отпустите нас, и мы сами позаботимся о своей шкуре.
Ангельским голосом прокурор пытался заверить их, что им нечего бояться: они защищены от Боннано лучше, чем любой другой американец.
— Сэр, как долго вы собираетесь нас прятать в арсенале? До гробовой доски?
— До тех пор пока Боннано не осудят, а это произойдет на следующей неделе, после того как вы дадите против него показания. Это точно, как дважды два — четыре.
Оба посмотрели на него с недоверием.
— Даже если вы сумеете усадить Бананового Джо на электрический стул, тысячи других останутся в живых и отомстят нам. В один прекрасный день они узнают, где вы нас спрятали, и взорвут весь арсенал, если не сумеют нас заполучить каким-либо другим путем. Отвезите нас в вашем бронированном автомобиле миль за двести, а там уж мы сами позаботимся о себе. Возможно, когда Банановый Джо поймет, что ему нечего бояться, он оставит нас в покое.
Между тем Кимбелл придумал уже новый ход и, к удивлению обоих, легко согласился с их планом.
— Ну хорошо. Не могу удерживать. Если вы выходите из игры, машина отвезет вас за пятьдесят миль от Нью-Йорка.
Оба гангстера были очень удивлены таким быстрым поворотом событий, но не могли не обрадоваться тому, что им удалось так легко отделаться. Однако если бы они были умней, то верили бы прокурору меньше! Вне всякого сомнения, он мог их задержать. В его сейфе находился написанный ими документ объемом в 420 страниц, в котором оба признались, что гнали о преступлениях Боннано. И если бы они отказались дать показания перед судом, он посадил бы их в тюрьму за умалчивание и соучастие в преступлениях своего босса.
Поэтому Спилсбюри и Керра отвезли не за пятьдесят миль от Нью-Йорка, а в тюрьму. На следующее утро им вручили приказ об аресте, написанный с точным соблюдением закона. Так они оказались между двух огней. В случае если бы они отказались выступить в качестве свидетелей обвинения, им пришлось бы сидеть до начала процесса в полицейской тюрьме, где их могла бы достать длинная рука босса. У них был и другой вариант- снова поручить охрану своей жизни армии и дать пока-ния против Боннано. Так прокурор Кимбелл разъяснил гангстерам их щекотливое положение.
Между тем события развивались совсем по-другому. На следующее утро в бюро Кимбелла вошли два сотрудника. Вместе со своими удостоверениями они предъявили приказ об аресте, подписанный верховным судьей Соединенных Штатов Уорреном, и забрали названных в этом ордере Роджера Спилсбюри и Билли Керра с собой, не сказав прокурору, где он сможет отыскать в случае необходимости обоих главных свидетелей обвинения. Когда Кимбелл вежливо осведомился о причинах, вынудивших вмешаться верховного судью, господа из ЦРУ сообщили под строгим секретом, что гангстеры арестованы в интересах безопасности Америки. Оба были замешаны в величайшей со времен существования Соединенных Штатов афере с изготовлением фальшивых денег. Одна из гангстерских банд напечатала стодолларовые купюры лучшего качества, чем подлинные, в таком количестве, что это серьезно угрожало подрывом денежной системы США, а вместе с тем и безопасности государства. Поэтому расследование этого дела поручили вести ЦРУ, а все остальные аспекты соблюдения законов отходили на задний план.