Это заявление развеселило не только зрителей, но и судью с присяжными заседателями. Ничто не напоминало о том, что отсюда хотят отправить на электрический стул одного из опаснейших преступников Соединенных Штатов.
Когда вызвали для дачи показаний патера одной из религиозных сект, присутствующие развеселились еще больше. Он подтвердил, что Боннано выплачивал ему и еще двенадцати проповедникам подобных сект по пять тысяч долларов ежемесячно, чтобы они в своих проповедях не выступали против контролируемой гангстерами нелегальной игры «намбарс-рэкет». Азартные игры, включая лотерею и тотализатор, в большинстве штатов запрещены, как продажа виски во времена «сухого закона». Но еще с тех давних пор гангстеры взяли в свои руки заботы по удовлетворению потребностей своих земляков в алкоголе и азартных играх, считая взятки людям, проповедующим с амвона высокую мораль и закрывающим глаза на рэкет, косвенными затратами на рекламу.
Патер Митчелл, выступавший, кроме своей церкви, еще в ряде нью-йоркских телевизионных программ перед паствой с напутственными словами, получил из этого фонда за 1966–1967 годы девяносто тысяч долларов, не уплатив подоходного налога. В свою очередь, слуга церкви в своих проповедях ни слова не говорил против греховной игры «намбарс-рэкет». Более того, иногда он выступал в роли прорицателя и называл своим духовным детям «счастливые» номера.
— От кого же вы получали свое месячное содержание? -
спросил его дружелюбно прокурор Кимбелл.
Меленький седоволосый мужчина в сутане сначала стыдливо посмотрел на носки своих ботинок, а потом ответил:
— От Боннано, сэр!
Один из четырех защитников вскочил с места:
— Скажите, пожалуйста, обвиняемый приходил к вам в церковь и вручал деньги в обмен на квитанцию?
Свидетель взглянул на прокурора, как будто хотел перед ним заранее извиниться за свой неудовлетворительный ответ.
— Не совсем так. Сам он не приходил, он до этого не снизойдет. Что же касается церкви, он в нее вообще не ходит.
— Кто же тогда приходил? — прервал его адвокат.
— Один из его людей, — ответил свидетель.
— Откуда же вы знали, что это был один из людей Боннано? Он вам сам это сказал? Как звали этого человека? — Защита подвергла свидетеля перекрестному допросу.
Седоволосый патер задумчиво поднял руку.
— Он не представился. Но я знал, что он пришел от Боннано. В Бруклине все знают, что такие люди приходят от Боннано.
Адвокат выслушал ответ с улыбкой удовлетворения. — Ах, вот как! Все знают. Благодарю вас, господин свидетель, у меня к вам больше вопросов нет. Прокурор Кимбелл пытался спасти положение:
— Значит, господин свидетель, вы можете присягнуть, что; в городе все знали о взятках Боннано?
Этот вопрос для свидетеля был, по-видимому, очень неприятен. Он смущенно провел указательным пальцем по краю своего воротничка, затем храбро кивнул головой и сказал:
— Да, я думаю, что это было известно всем. Об этом часто писали в газетах. Если я не ошибаюсь, недавно говорили даже по телевидению…
Вероятно, для того, чтобы святой отец выглядел перед репортерами в лучшем свете, судья спросил его:
— Что же, собственно говоря, вы делали с этой массой денег, патер Митчелл? Истратили на себя?
Свидетель испуганно поднял руки:
— Нет, нет, ваша честь. Ни одного цента. В этом я готов присягнуть. Я их истратил на благотворительные нужды. В моём приходе только бедняки, безработные и многодетные. Вот им я и помогал. И только поэтому брал деньги. Говорить им, чтобы они не играли в «намбарс-рэкет» — все равно что плевать против ветра. Ведь они играют потому, что каждый раз надеются на главный выигрыш. Особенно безработная молодежь. Хоть во что-то ей надо верить?
Рисунки Ю.Макарова
Патера отпустили с богом. Правда, позже ему пришлось сесть на скамью подсудимых за сокрытие доходов от налогообложения. Однако гнева гангстерского босса он мог не бояться: его показания ни на йоту не приблизили Джозефа Боннано к электрическому стулу.
И все же, когда уже казалось, что обвинитель не может привести никаких веских доводов, в ходе процесса наступил сенсационный перелом. Многочисленные меры, принятые для гарантии безопасности присутствующих на седьмой день процесса, обещали что-то необычное. На крышу здания суда поднялись полицейские снайперы, площадь перед зданием суда оцепили около ста полицейских, и в зал пропускали только по особым пропускам.
Незадолго до начала заседания произошел небольшой инцидент. Молодой человек с футляром для скрипки в руках неожиданно попытался прорвать цепь полицейских. С давних пор футляры для скрипок считаются в Америке чрезвычайно опасными предметами. Во всяком случае, в детективных фильмах в них находится по меньшей мере автомат с предохранителем, поставленным на боевой взвод. Вероятно, так думали и полицейские, несколькими ловкими приемами, «обезоружившие» подозрительного. Ко всеобщему удивлению, в футляре оказался не автомат, а обыкновенная скрипка. Молодой музыкант, недавно окончивший консерваторию и вынужденный работать за гроши в ночном баре, хотел пройти сквозь шеренгу полицейских только для того, чтобы сократить себе путь домой. Этот инцидент отвлек зевак от настоящей сенсации дня. К зданию, почти никем не замеченный, подъехал бронированный полицейский автомобиль. Из него вышли два немного испуганных, но в общем с виду безобидных человека. На них не было ни арестантских костюмов, ни наручников. Никто не понял, почему их доставили с такой помпой. Несколько чиновников уголовной полиции своими фигурами загородили неизвестных от посторонних взглядов и быстро провели их в здание суда.
В зале запаздывание начала заседания вызвало нервозность. Боннано беспокойно беседовал со своими адвокатами, прокурор прохаживался между своим местом и входом в зал. Председатель суда несколько раз спросил его, когда же можно будет продолжить заседание. Прокурор встал на свое место и взял слово только после того, как один из чиновников суда сделал ему какой-то знак рукой.
— Ваша честь, я прошу меня извинить за задержку начала сегодняшнего заседания и позволить вызвать двух свидетелей, имена которых я до сих пор не назвал суду, поскольку жизни этих людей угрожает серьезная опасность. Речь идет о Билле Керре и Роджере Спилсбюри.
Джозеф Боннано и его адвокаты не успели прийти в себя, как в дверях появились заботливо прикрытые агентами уголовной полиции: человек, труп которого, по сообщениям американских газет, был обнаружен без головы и кистей рук, и вместе с ним его мнимый убийца, якобы застреленный полицейскими в момент задержания.
Репортеры бросились к телефонам, чтобы передать сенсационные сообщения, и заявили категорический протест, когда их отказались выпустить из зала. Прокурор Кимбелл вежливо извинился перед ними и попросил снизойти до понимания мер, предпринятых им ради безопасности свидетелей. Извинившись также за мистификацию прессы мнимым убийством Билли Керра и гибелью Роджера Спилсбюри, прокурор обратился к присяжным:
— Я прошу вас, дамы и господа, понять мое необычное, возможно, и недопустимое поведение. Я должен был поступить так хотя бы ради того, чтобы дать вам возможность, наконец, вынести справедливый приговор подсудимому;
Четыре адвоката обвиняемого сидели неподвижно в своих кожаных креслах. Боннано пребывал на широкой скамье подсудимых с настороженным выражением лица.
Первым для дачи показаний вызвали Роджера Спилсбюри. Он положил руку на Библию и присягнул, что будет говорить «перед судом правду и не что иное, как только правду». Прокурор начал допрос:
— Правда ли, господин свидетель, что в сентябре этого года вы позвонили мне в прокуратуру по телефону? Скажите, ка кого числа это было?
— Это было двенадцатого сентября. В шестнадцать часов, — ответил Спилсбюри дрожащим от волнения голосом.