— Сэр, вы должны лечь иначе! — сказал кто-то над ним. — Лицом вниз, а то могут заметить, что вы живы.
Спилсбюри открыл глаза, перевернулся, подтянул бедро и спрятал руки под живот.
— Теперь лучше? — спросил он.
Полицейский немного изменил его позу, положил рядом револьвер и удовлетворенно сказал:
— Вот теперь все более естественно. — Затем подошел к двери и нарочито громко крикнул полицейскому, ожидавшему в коридоре: — Он убит, вызовите из морга машину!
Через полчаса двое сильных мужчин, одетых в халаты, сильно пахнущие дезинфекцией, принесли похожий на гроб ящик из оцинкованного железа. За ними в комнату пытался проникнуть фоторепортер, но его не пустили. Он сделал несколько снимков, стоя в коридоре, затем дверь перед его носом захлопнули.
Спилсбюри было не легко поместиться в ящике. Наконец он кое-как устроился и вновь закрыл глаза. «Санитары», прежде чем закрыть ящик крышкой, закурили сигареты, а один из полицейских посоветовал:
— Вдохните несколько раз поглубже воздух. После того как закроют крышку, вам будет душновато.
— Ничего. В машине крышку снимем. Иначе мы действительно привезем труп, — пошутил другой.
Роджер Спилсбюри, целый и невредимый, прибыл в бруклинский морг и сразу же вышел из него через черный ход в котельной. Затем прокурор Кимбелл сам отвез его, спрятанного между грязными рубашками и простынями в машине, принадлежавшей прачечной, в армейский арсенал, где Спилсбюри должен был находиться вместе сБилли Керром под охраной во избежание покушения на их жизнь.
Керр и Спилсбюри изложили на 420 страницах все, что знали по поводу преступлений Джозефа Боннано. Однако этот единственный в своем роде документ не имел для прокурора Кимбелла никакого значения до тех пор, пока оба свидетеля не выскажут это под присягой перед судом. Разумеется, Боннано и его адвокаты решили любыми средствами воспрепятствовать этому и, надо сказать, во многом преуспели. Прокурор убедился в этом печальном факте на седьмой день процесса сразу после того, как зачитал свое заявление, и прежде, чем успел после этого задать Спилсбюри первые вопросы.
Джозеф Боннано на скамье подсудимых неожиданно согнулся, опустил голову на грудь и сильно захрипел. Волей-неволей судья должен был прервать заседание и вызвать судебного врача. Один из адвокатов запротестовал:
— Her никакой необходимости. Ясам врач и могу оказать помощь подсудимому.
— Ваша честь, — возразил прокурор, — на теперешней стадии процесса как подсудимый, так и его защитники будут всеми способами пытаться воспрепятствовать опросу свидетеля Спилсбюри. А это может произойти в случае, если подсудимый симулирует заболевание, поскольку, согласно процессуальному кодексу суд может опрашивать свидетеля только в присутствии обвиняемого. Никто в зале не может отрицать, что подобное заболевание может быть преднамеренным в случае принятия подсудимым определенных медикаментов. Все знают, что современная фармакология располагает большим количеством средств, с помощью которых даже у самого здорового человека можно вызвать сердечный приступ, частичный паралич дыхательных путей, потерю сознания и тому подобное. Господам защитникам обвиняемого это тоже прекрасно известно.
Пока прокурор Кимбелл пытался убедить судью и присяжных в наличии массы коварных возможностей затянуть процесс, адвокаты Боннано, развив кипучую деятельность, претворяли эти возможности в жизнь. Двое из них заявили категорический протест по поводу оскорбительной версии прокурора, двое других, как сестры милосердия, занялись оказанием помощи своему «полумертвому» подзащитному.
Они положили его на скамью, один снял с себя пиджак и положил ему под голову, другой дал стакан воды и пару пилюль из коробочки, надписи на которой никто не успел прочесть. Босс торопливо проглотил их как раз в тот момент, когда судья вынес свое решение и сказал:
— Заявление прокурора принимается во внимание. Обвиняемому может оказать помощь только судебный врач.
Джозеф Боннано поднялся со своей скамьи, платком вытер пот, струившийся по его лицу, и сказал судье страдальческим голосом:
— Большое спасибо, ваша честь. Я думаю, что мне уже не нужен врач. Я чувствую себя лучше. Позвольте мне лишь немного подышать свежим воздухом.
Волоча ноги, он подошел к двери зала, затем повернулся к судье, бледный как смерть, и сказал:
— Ваша честь, мне опять очень скверно, вызовите, пожалуйста, врача.
Двое полицейских, стоявших в дверях, поспешили к нему на помощь, но не успели. Джозеф Бонанно упал, сильно стукнувшись головой о паркетный пол.
Судебный врач констатировал сердечный приступ и потребовал немедленной отправки в больницу, чтобы сделать кардиограмму и принять прочие срочные меры.
— Как вы считаете, — спросил его судья, — речь идет о серьезном заболевании или это симуляция?
— Симуляция? — изумился врач, ничего не знавший о подробностях хода процесса. — Симулировать такой тяжелый приступ?
Ваша честь, это полностью исключено. Пульс и давление крови не изменяются по желанию человека.
– А можно ли вызвать сердечный приступ принятием медикаментов? — спросил Кимбелл, проталкиваясь через толпу репортеров, окруживших Боннано.
— Что ж, это не исключено, — ответил молодой врач.
— Ваша честь, — обратился Кимбелл к судье, — я предлагаю заключить обвиняемого под стражу и подвергнуть в полицейском госпитале необходимым исследованиям. Не исключено, что сердечный приступ обвиняемого вызван преднамеренно с целью затянуть процесс и помешать важнейшим свидетелям дать свои показания.
Не заботясь больше о лежавшем на полу без движения гангстерском боссе, адвокаты энергично запротестовали против этого предложения и потребовали, принимая во внимание очень тяжелое положение подзащитного, доставить Боннано в частную клинику. Судья быстро прервал спор:
— Судебный врач только что засвидетельствовал, что в настоящее время обвиняемый ввиду своей болезни не может больше участвовать в заседании суда. По этой причине продолжение процесса откладывается на неделю. Предложение, сделанное обвинителем, может обсуждаться только после возобновления заседания. — А затем, обратившись к прокурору, заявил:
— Я не могу отдать приказ об аресте обвиняемого, поскольку в ходе процесса до сих пор не выявлены факты, которые послужили бы для этого веским основанием.
Таким образом, в точности были соблюдены буквы американского процессуального кодекса, и процесс против Джозефа Боннано был приостановлен в самый опасный для подсудимого момент. Адвокаты смогли беспрепятственно доставить своего подзащитного в частную клинику его домашнего врача, диагноз которого и методы лечения не могли контролироваться прокуратурой. Сколько будет болеть Джозеф Боннано, два дня, две недели или два года, угадать в этот момент было невозможно.
Неужели прокурор Кимбелл вновь проиграл битву с гангстерами?
— Отложено, не отменено, — с уверенностью ответил он осаждавшим его репортерам. — Спилсбюри и Керр на следующей неделе все равно расскажут о том, о чем нам помешали услышать сегодня, и тогда ни сердечный приступ, ни какой-либо другой трюк не спасут Боннано от электрического стула.
Мог ли прокурор и в будущем полагаться на Керра и Спилсбюри как на основных свидетелей обвинения? Когда представители прессы ушли, а Боннано увезли, они оба, бледные и нерешительные, подошли к его столу.
— Ничего, ребята. Через неделю мы продолжим, и тогда наступит ваша очередь. Боннано больше не удастся выкинуть подобный номер, это ему только повредит, — прокурор оптимистично улыбался, пытаясь их подбодрить.
Оба отрицательно покачали головами.
— Сэр, мы решили отказаться от своих показаний — сказал Спилсбюри. — Все, что мы написали — ложь. Ведь вы сами убедились, что ничего не сможете сделать против Бананового Джо. Отпустите нас, и мы сами позаботимся о своей шкуре.
Ангельским голосом прокурор пытался заверить их, что им нечего бояться: они защищены от Боннано лучше, чем любой другой американец.