— Неужели вы думаете, что они могут последовать за нами?
— Люди, которые были достаточно ловки, чтобы обделать это дело на эскалаторе метро, могут напасть на наш след.
Через десять минут они сидели за покрытым белоснежной скатертью столом, на котором дымился горячий окорок. Вскоре, пожелав Анне спокойной ночи, Бертон свалился в свою постель.
Ему приснилось, что он бежит вверх по эскалатору, движущемуся в обратную сторону, а за ним гонится Гитлер и бросает в него мягкие шоколадные конфеты, которые взрываются, как ручные гранаты.
Утром за завтраком они познакомились со своими соседями — четырьмя шумными кембриджскими студентами и двумя тихими школьными учительницами.
— Здесь нет подозрительных лиц, — сказал Бертон.
Они вышли на воздух. Низменные поля были едва запорошены снегом, но над ними, в горах, снег простирался, казалось, до самого бледно-голубого неба. Бертон и Анна направились к маячившей вдали горе.
Под снежным покровом журчали невидимые потоки. Иногда Бертон, шедший впереди, проваливался по пояс. Наконец они добрались до зубчатого гребня и сели отдохнуть. Их лица раскраснелись, дыхание вырывалось струйками белого пара.
— Хорошо, а? — сказал он.
Она повернулась к нему, блестя глазами.
— Так хорошо еще не было с тех пор, как я уехала из Германии.
— Посмотрите на студентов, карабкающихся по снегу. Как черные точки. Местность здесь идеальная. Человека видишь за полчаса до того, как он подойдет к тебе.
— Только не в туман, который как раз спускается с холмов. Вернемся, пока он не настиг нас.
Он слегка обнял ее.
— Вы очень милы, Джек, — сказала Анна. — Это хорошо… Но вы знаете, что так не может продолжаться.
— Будем думать о настоящем.
Это была первая из их многочисленных прогулок по горам. А опасность подкрадывалась все ближе и ближе, ничем не давая о себе знать.
Удар настиг их внезапно. Это случилось в воскресенье, когда загородная гостиница была полна народу.
Бертон стоял в холле, слушая горячие рассуждения одного юного ланкаширца.
— Простите, — сказал он наконец, — я должен проведать мою подругу.
Он взбежал по лестнице. Комната Анны была открыта, но там было пусто. Бертон остановился на пороге. В нос ударил знакомый сладковатый запах. Хлороформ! Губная помада и пудреница Анны валялись на ковре. Все в комнате носило следы борьбы.
— Боже мой! — прошептал он. — Они похитили ее.
Он бросился вниз и едва не сшиб молодого ланкаширца, стоявшего на крыльце вместе с несколькими экскурсантами. Да, один из них видел, как двое мужчин втащили в автомобиль какую-то женщину. Он еще подумал при этом, что непристойно молодой девушке так напиваться…
— Куда они поехали? — перебил его Бертон.
Экскурсант показал на долину. Ланкаширец рассмеялся.
— Ну, если они поехали туда на автомобиле, то они, значит, все пьяны, — сказал он и пояснил: — Я только что оттуда. Там намело сугробы футов в шесть вышиной.
Бертон схватил его за руку.
— Пойдемте со мной! — сказал он хрипло. — Нужно спасти девушку. Я вам объясню по дороге.
— Идет! Я проведу вас кратчайшим путем.
Они перешли речку и побежали по следу. Юноша карабкался вверх по откосу со скоростью фонарщика, и Бертон едва поспевал за ним. Далеко вверху виднелся узкий горный проход. Слышны были пыхтенье и скрежет автомобиля, с трудом преодолевавшего крутой подъем, и характерный звук буксующих колес.
— Мы их нагоним, — спокойно сказал ланкаширец. — Грязные фашистские свиньи!
Шум вдруг прекратился. Потом снова послышался бешеный рев мотора. Затем наступила тишина.
— Вперед! — задыхаясь, прошептал Бертон.
Минуты через три они увидели автомобиль. Он провалился в снег по самые крылья. Машина была пуста.
— Смотрите! — торжествующе закричал юноша.
Перед ними вился зигзагами вверх по горе двойной след. Бертон и ланкаширец бросились по этому следу.
— Дурачье! — сказал юноша. — Тот откос много круче, они никогда не смогут спуститься с девушкой на руках.
— Вот они! — воскликнул Бертон.
На фоне голубого неба они увидели двух человек. Один нес Анну, перекинув ее через плечо, как это делают пожарные, вынося людей из огня.
— Здоровый парень, — сказал ланкаширец. — Но мы их нагоним.
Бз-з-з!
Над головами преследователей просвистела пуля.
— Они вооружены, — тяжело дыша, сказал Бертон, — так что, если вы хотите вернуться…
— Заткнитесь. Это ведь фашистские агенты…
Они с трудом продолжали карабкаться вверх по круче. Подъем был тяжел и в обычное время, снег еще больше усложнил его. Но похитителям, которым нужно было тащить Анну, приходилось еще хуже.
Расстояние между ними быстро сокращалось.
— Оставьте девушку, или я буду стрелять! — крикнул Бертон.
Грюнеблюм только засмеялся. Он знал, что Анна — надежный щит. Его спутник повернулся и снова выстрелил; пуля задела рукав Бертона. В этот момент стрелявшего постигла неудача: он провалился по пояс в сугроб.
— Оставьте этого парня мне! — крикнул ланкаширец. — Ловите того черта, который несет девушку.
Грюнеблюм тем временем достиг гребня горы, и Бертон ожидал, что он вот-вот исчезнет из виду. Но вдруг похититель остановился, бесцеремонно бросил Анну на землю и повернулся к нему.
Бах.
Бертон пригнулся к земле, продолжая карабкаться вверх. Сердце его бешено колотилось. Боясь задеть Анну, он не решался отвечать на огонь, пока не подойдет ближе.
Грюнеблюм понимал это. Он опустился на колено и прицелился, используя Анну как прикрытие.
— Джек!
Голос девушки слабо прозвучал в холодном воздухе. Снег вернул ей сознание. Она сделала усилие, подняла руку и вцепилась в кисть Грюнеблюма. Тот с проклятием вырвал пальцы. Но этим мгновением успел воспользоваться Бертон. Он кинулся вверх и дал предупредительный выстрел.
Грюнеблюм вскочил и побежал.
Бертон склонился над Анной.
— Как вы себя чувствуете, дорогая?
— Ничего, если не считать ломоты во всем теле. Но следите за Грюнеблюмом, Джек.
Бертон вовремя посмотрел вверх. Фашист перезарядил револьвер и тщательно прицелился.
Два выстрела раздались одновременно. Пуля просвистела у самого уха Бертона. Но стрелявший упал и покатился вниз с крутого откоса, с утеса на утес.
— Убит при попытке к бегству, — мрачно произнесла Анна. — На сей раз это так.
Они нашли его у подножия утеса, уже мертвого, изуродованного падением. Пуля едва задела череп. Бертон повернулся к девушке. На лице его была задумчивая улыбка.
— Я не знаю, что мне будет за это, но, если я не попаду за решетку, вы… вы позволите, Анна, увидеться с вами?
Она серьезно посмотрела на него.
— Я и сама хотела бы этого, Джек. Но через неделю я должна быть в Германии.
— В Германии? — Он стоял как оглушенный громом.
— Теперь, когда Грюнеблюма больше нет, у меня открываются новые пути. — Ее глаза заблестели. — Я могу вернуться и вести подпольную работу. Полно, — добавила она, — не смотрите на меня так грустно, Джек. Жизнь — это не рассказ, который обязательно заканчивается свадебным пиром. Она всегда продолжается.
— Но что будет со следствием по делу о смерти Грюнеблюма?
Девушка засмеялась и нарисовала что-то на конверте, вынутом из кармана убитого.
— Следствия не будет. Кто заметит одну царапину от вашей пули среди стольких ушибов и переломов! А когда увидят вот это…
Она показала Бертону конверт, прежде чем сунуть его в карман Грюнеблюма.
На конверте были нарисованы три свастики.
