— Господина Лемке, пожалуйста, — сказал он и посмотрел на дверь. — Господин Лемке? Вроде за меня уже взялись. Я не мнителен… Хорошо… Жду вас у себя.
* * *Шурик валялся на кровати и смотрел телевизор, когда раздался телефонный звонок. Шурик посмотрел на телефон подозрительно, затем перевел взгляд на стенку, за которой жили Зигмунд и Роберт, хитро улыбнулся и снял трубку.
— Легковес Бодрашев к вашим услугам, сэр.
— Здравствуй, мальчик, — услышал он незнакомый голос и, перестав дурачиться, ответил:
— Здравствуйте. Кто говорит?
— Друг твоего тренера.
— Ну? — осторожно ответил Шурик.
— Я сейчас проводил Михаила до посольства, он неважно себя чувствует, но скрывает это. Возьми своих друзей и встречай его у выхода из посольства. Как бы случайно, мальчик. Понимаешь меня?
— Михаил Петрович заболел?
Сажин пересек двор посольства и, оказавшись на улице, оглянулся в поисках такси. У тротуара тут же остановилась машина, и сидевший за рулем белокурый водитель предупредительно открыл дверцу.
— Здравствуйте, — Сажин хотел было сесть, но его окликнули:
— Миша, прихвати нас! — Роберт махнул рукой и, сопровождаемый Зигмундом и Шуриком, подошел к машине.
— Вы как сюда попали? — удивился Сажин.
— Гуляем, Миша, — ответил Роберт и подсадил тренера в машину, следом шмыгнул и Шурик.
Огромный Зигмунд сел рядом с водителем, и тот невольно съежился.
— Отель «Палас», — сказал Сажин, и машина тронулась.
Они не проехали и квартала, как на дорогу выскочил прохожий и поднял руку. Водитель ловко его объехал и дал газ. Человек так и остался стоять с поднятой рукой, когда мимо него проскочил «ситроен», за рулем которого сидел Римас.
Человек посмотрел вслед, вошел в автоматную будку и набрал номер.
— Хелло, шеф? — быстро заговорил он. — Говорит Вольфганг. Клиент сел в машину, но с ним было еще трое, и Хайнц не подобрал меня.
* * *Петер Визе заметил Лемке, как только тот появился в зале, но не пошел к нему, а продолжал наблюдать за русским тяжеловесом. Тот боксировал с легковесом. Не отвечая на удары, уклонами и нырками он уходил от атаки, вовремя захватывал руки противника и, видимо, что-то ему говорил. Малыш сердился и, зная свою безнаказанность, не заботился о защите, лез вперед, старался во что бы то ни стало ударить побольнее. Зигмунд улыбался, улыбался и старый Петер. Подошел Тони и тронул тренера за плечо. Петер поднял голову. Тони кивнул на дверь и, встав перед зеркалом, начал бой с тенью.
Для приличия Петер посидел еще несколько секунд, затем, крякнув, поднялся и неторопливо вышел из зала. Лемке стоял на лестнице, увидев Петера, он начал спускаться.
На столике уже стояли два бокала. Петер сел, отодвинул стакан и сказал:
— У меня тренировка, Вальтер.
— Как русские? — Лемке крутил между пальцами золотую зажигалку и улыбался.
— Боксеры. Русские вообще боксеры, — Петер покосился на бокал и отставил его чуть дальше.
— Выпей, — Лемке открыл портсигар, провел пальцами по сигаретам, решая, какую взять.
— От тренера не должно пахнуть, — Петер снова покосился на бокал.
— Ерунда. — Лемке наконец выбрал сигарету и закурил. — Дерри заболел, и матч с Дином Бартеном не состоится.
— Вывихнул палец? — Петер выпил виски. — Я догадался, что он выкинет какой-нибудь номер. У него от одного имени Бартена дрожали ноги.
— Растяжение голеностопа, — Лемке вздохнул. — Аренда зала, неустойка американцу.
— Голеностоп? — Петер застучал стаканом и отдал его подскочившему буфетчику. — Как это ему удалось? Вывернуть ногу смелости хватило, — старый боксер скривил порубленные шрамами губы.
— Он твой ученик.
— Из шакала не вырастет лев.
— Как русские, Петер? У них есть тяжеловес. — Лемке щелкнул зажигалкой и посмотрел на голубое пламя.
— Они любители, Вальтер. Русский никогда не выйдет на профессиональный ринг. Я знаю.
— Познакомь нас, может, договоримся. — Лемке легко тронул грубые руки тренера.
Сажин выслушал Лемке молча, сосредоточенно разглядывая носок своего ботинка.
— Все? — спросил он и поднял голову.
— Все, — Лемке развел руками и улыбнулся. — Вы получили рекламу, хорошую тренировку.
— Мне надо поговорить в посольстве, — перебил Сажин, — принципиально я не против товарищеского матча. Три раунда по три минуты, перчатки восьмиунцевые. Ответ завтра на тренировке, — Сажин кивнул Лемке, повернулся к рядом стоявшему Петеру Визе и отвел его в сторону. — Что это за парень, Петер?
— Хозяин клуба.
— Я о Вартене.
— Боксер, — Петер ползал плечами. — Один из претендентов на место Кассиуса Клея.
— Серьезно?
— Не знаю, я видел его мельком.
— Рубака?
— Нет, боксер, — Петер понизил голос: — Не советую.
— Спасибо, старина, — Сажин крикнул: — Зигмунд! Александр! Марш мыться! — затем повернулся к Петеру: — Завтра тренировку проводишь ты. Договорились?
— Хорошо. Спарринги проводить? — спросил Петер.
— В шлемах и без драки. У тебя кто будет работать на первенстве Европы? — Сажин открыл дверь и пропустил Петера в коридор.
— Практически один парень. В легком.
— Я видел. Хорош.
— Приличный, — Петер кивнул на буфет. — Выпьем? Нам уже можно.
— Ваше пиво, — Сажин рассмеялся. — Ваше пиво — моя слабость.
* * *— В посольстве сказали, что проведение товарищеского матча с американцем — дело спортивное и его решаем мы. Давайте решать, — Сажин взял со стола колоду карт. Зигмунд любил раскладывать пасьянс, а Шурик и Роберт играли между собой в подкидного.
— Что решать, Миша, — Роберт погладил усы и неодобрительно посмотрел на Сажина. — У них сорвался матч профессиональных боксеров, билеты проданы, они горят, — он поднял ладонь к лицу, — пусть горят. Мы не пожарная команда. — Видимо, Роберт устал от такой длинной речи, тяжело вздохнул и отвернулся.
— А ваше мнение, Александр Бодрашев? — спросил Сажин.
Шурик сидел на кровати, по-турецки сложив ноги, и смотрел на выключенный телевизор. По двенадцатому каналу наверняка идет вестерн или детектив. Шурик шмыгнул носом, взъерошил рыжий чуб и не ответил, он не любил играть в демократию. Сажин советуется не для того, чтобы разделить ответственность. Не тот он человек. Решение он уже принял и поступит по-своему, хоть они все трое на голову встанут.
— Шурик, мне действительно важно знать твое мнение, — сказал Сажин и перевернул карту. — Ребята, что означает король треф?
— Король треф — это вы, Михаил Петрович, — сказал Шурик. — И я считаю, что вы решили правильно. Пусть так и будет, я согласен.
— Какой смелый человек. Завидую, — сказал Роберт.
— Некоторым все равно, а я хочу еще раз на соревнования поехать. Такова се ля ви, — ответил Шурик и посмотрел на телевизор.
Зигмунд отложил томик стихов, который он до этого демонстративно читал. Сажин заметил движение боксера и кивнул.
— Ты? Валяй, ты вроде тоже имеешь отношение, — он снова перевернул колоду, опять выпал король треф.
— Мне с американцем драться не хочется…
Шурик присвистнул, а Роберт хлопнул себя по коленям.
— Может, он грязный боксер? Полетит бровь, можно палец повредить, — Зигмунд посмотрел на Сажина и пожал плечами. — А вы не сердитесь, Михаил Петрович. Вы решили, что я буду драться, и я буду.
Сажин взял со стола газету с фотографией Фишбаха и, словно Зигмунд, сделал вид, что читает. Почему он соглашался на бой? Уж очень принижают любительский бокс. Три раунда — вы смельчаки! Попробуйте пятнадцать с профессионалами. Пятнадцать не будет, а с профессионалом можно попробовать. И пусть в XX веке дуэли отменены, но от непринятого вызова остается нехороший осадок.
— Хорошо. — Сажин встал. — Значит, два против одного при одном воздержавшемся решили предложение принять.
— Я не воздержавшийся. Я — примкнувший, — Шурик соскочил с кровати, снял тренировочный костюм и стал быстро одеваться.