Жарвис осторожно прикоснулся к своему красному обмороженному носу, на котором шелушилась кожа. Он радостно вздохнул.
— Так что же? — отрывисто спросил Гаррисон. — Услышим мы наконец, что с тобой произошло? Ты улетел в заданном направлении на бортовой машине, десять дней от тебя ни слуху ни духу, и в конце концов Патц спасает тебя из какого-то сумасшедшего сражения, где тебе помогает неизвестное нам чудовище. Рассказывай же поскорее!
— Как мне было приказано, — начал Жарвис, — я обождал, пока Карл полетел на север, затем залез в свой летающий гроб и полетел на юг. Ты приказал нам, капитан, не садиться, лишь обращать внимание на интересные местности или предметы. Я включил обе съемочные камеры и летел на высоте двух тысяч футов. Этой высоты я придерживался по многим соображениям. Во-первых, она дает лучшее поле видимости, во-вторых, выхлопные газы при низком полете в разреженной атмосфере доходят до поверхности и вздувают пыль.
— Все это мы уже знаем от Патца, — нетерпеливо сказал Гаррисон.
— В полутораста милях к югу, — невозмутимо продолжал Жарвис, — поверхность стала похожей на плато — песчаную оранжевую пустыню. Я решил, что наше предположение было правильным и серая равнина, на которую мы опустились, в самом деле — Киммерийское море. Если так, то оранжевая пустыня — область, называемая Ксантом, и через каких-нибудь сто миль я долечу до следующей серой равнины — Крониумского моря, за которым простирается еще одна оранжевая пустыня, Тиле I или Тиле II. Так в действительности и оказалось.
— Патц установил наше местоположение еще десять дней тому назад, — недовольно воскликнул начальник экспедиции. Переходи же в конце концов к делу!
— Ну а теперь я расскажу о том, чего Патц не видел. — Жарвис притронулся к носу и продолжал: — Я знал, что в этот сезон можно рассчитывать на шестнадцать часов дневного света, поэтому надеялся вернуться после восьмичасового полета — почти за восемьсот миль отсюда. Но когда я пролетал над Тиле I или Тиле II, не знаю точно, это было почти в двадцати пяти милях от его границы, вышел из строя любимый мотор Патца!
— Почему? — озабоченно спросил Патц.
— Атомная воздуходувка отказала. Я потерял высоту и внезапно сел рывком на Тиле. Да еще стукнулся носом об иллюминатор.
— Я бы это исправил, — сказал инженер. — Держу пари, не было ничего серьезного.
— Может быть, — саркастически заметил Жарвис. — Однако машина забастовала. Ничего серьезного, но я должен был выбрать одно из двух: ожидать, пока меня здесь найдут, или возвращаться пешком — пройти восемьсот миль за двадцать дней, когда нам надо будет отправляться обратно. Сорок миль в день! — Он пожал плечами. — Я решился идти пешком, так как не мог надеяться, что вы найдете меня.
— Мы бы тебя нашли, — сказал Гаррисон.
— Возможно. Тем не менее я соорудил лямку из ремней, взвалил на плечи бидон с водой, опоясался патронташем и пистолетом, захватил с собой все, что мог унести из неприкосновенного запаса, и отправился в путь.
Начиная свое путешествие, я рассчитывал на ежедневный сорокамильный переход. Конечно, я не забыл захватить с собой и отапливаемый спальный мешок для холодных марсианских ночей. За восемь часов я прошел больше двадцати миль. Было утомительно брести по пустыне и ничего не видеть, даже ползающих биоподий Леруа. Но примерно через час я добрался до канала — это был высохший ров, шириной почти в четыреста футов и прямой как стрела. Мне показалось, что там есть вода. Дно канала было чем-то покрыто и напоминало прекрасный зеленый луг. Но когда я подошел поближе, этот луг расступился передо мной!
— Каким образом? — воскликнул биолог Леруа.
— Это были родственники твоих биоподий, травянистые, маленькие существа, не больше пальца, с двумя тонкими травяными ножками. Я поймал одного.
— Он у тебя с собой? — живо спросил Леруа.
— Я его отпустил. Мне надо было двигаться дальше, и шевелящаяся трава расступалась передо мной, чтобы опять сомкнуться, когда я проходил. Затем я снова достиг оранжевой пустыни Тиле. Я начинал уже проклинать вас, ребята, что вы за мной не прилетели.
— Мы пытались это сделать, дуралей! — сказал Гаррисон.
— От этого мне было не легче. Я решил еще при дневном свете спуститься с края плато, отделявшего Тиле от равнины. Это мне удалось. Крониумское море оказалось такой же равниной, с теми же странными, без листьев, растениями и ползающими биоподиями. До сих пор в этой полумертвом мире не чувствовалось никаких опасностей. Я собирался уже залезть в спальный мешок, как внезапно услыхал дикий шум — свист, кудахтанье, щебет и черт знает что еще — словно стая ворон напала на канареек. Я дошел до купы кустарника, а за ней был Твил!
— Твил? — переспросил Гаррисон, а за ним Леруа и Патц.
— Это странное существо, похожее на страуса, — объяснил рассказчик. — Я произношу «Твил» не плюясь. В его выговоре это звучало как «Тррвирл».
— Что же он делал?
— Его хотели сожрать. И он, естественно, визжал, как сделал бы каждый на его месте.
— Кто его хотел сожрать?
— Это я узнал позже. Сначала я увидел лишь клубок черных, похожих на канаты щупалец. Они опутывали нечто, как вам описал Патц, похожее на страуса. Я не хотел вмешиваться. Если оба эти существа представляли для меня опасность, то мне пришлось бы драться лишь с тем, кто останется в живых.
Это похожее на птицу создание мужественно сражалось, нанося мощные удары своим восемнадцатидюймовым клювом. Наконец-то я увидел, что было на кончиках этих черных рук.
Жарвис даже вздрогнул.
— Но окончательное решение я принял, когда увидел на шее похожего на птицу существа черную сумку. Значит, оно разумное или домашнее, подумал я, снял пистолет и выстрелил в его противника. Я увидел судорожные движения щупалец, черная тварь чем-то брызгала вокруг, а затем с отвратительным скрежетом убралась через отверстие к поверхности. Спасенное мною существо издало торжествующий крик, повертелось на своих похожих на палки ногах и внезапно повернулось ко мне. Я держал автомат наготове, и оба мы пялили глаза друг на друга.
Марсианин походил на птицу лишь с первого взгляда. Правда, у него было что-то вроде клюва и пара каких-то покрытых перьями отростков, но то, что казалось клювом, было чем-то средним между клювом и хоботом. Он был гибким, и я заметил, как его кончик медленно двигался из стороны в сторону. У марсианина были четырехпалые ноги и руки, если их можно так назвать, и маленькое круглое туловище. На длинной шее возвышалась маленькая голова. Голова, естественно, заканчивалась клювом. Он был выше меня на несколько дюймов. Ведь Патц его видел.
— Да, я его видел, — кивнул инженер.
— Итак, мы пялили глаза друг на друга, — продолжал Жарвис. — Наконец это существо защелкало, защебетало и протянуло мне руки. Я принял это за жест дружбы.
— Не потому ли, что это создание, — сказал Гаррисон, — обратило внимание на твой нос и заметило определенное сходство с собой.
— Хорошо тебе насмехаться! Я убрал автомат. Марсианин подошел ко мне, и мы стали товарищами.
Я отыскал место у подножия скал, где было чуть потеплее, и начал собирать высохшие марсианские растения. Мой спутник понял меня и притащил целую охапку. Я вынул из кармана спички, но он покопался в своей сумке и вытащил нечто похожее на тлеющий уголек. Не успел он им прикоснуться к хворосту, как огонь запылал — а вы-то знаете, каких усилий нам стоит зажечь огонь в этой разреженной атмосфере. Его сумка, — продолжал рассказчик, — была явно фабричного изготовления, а не какой-нибудь там ручной работы. Притронешься к одному концу — она тотчас откроется, притронешься к середине — она замкнется и так плотно, что не заметишь никакого замка. Куда лучше нашей застежки-«молнии».