«Прокурор:
— Подсудимый, часто ли вы посещаете футбольные матчи?
— То, что я вам отвечу, здорово подмочит мою репутацию в глазах избирателей. Честно сказать, я вообще на футбол не хожу. Наследник смеется над таким папашей. Бродягу среди ночи разбуди, он вам отбарабанит, кто с кем как сыграл и у кого какие шансы. А я домосед, сад, огород — мой лучший отдых. Грейпфруты у меня величиной с вашу мудрую голову — извините, прокурор.
— «Валендия» — команда вашего региона, не так ли?
— Ну, это громко сказано. Конечно, на нашей территории находится их база, и, если они выигрывают, наши люди готовы на руках их носить.
— Оказывает ли регион финансовую помощь «Валендии»?
— В нашем бюджете есть статья «На развитие детского и юношеского футбола». Эти деньги, как я понимаю, идут клубу.
— Ваше выражение «как я понимаю» следует расценивать в том смысле, что траты по данной статье происходят помимо вашего контроля?
— Ну уж не совсем чтобы помимо. При клубе есть «Совет граждан», я ему доверяю.
— А как обстоит дело с контролем по иным статьям бюджета? Например, на закупку сельскохозяйственной продукции?
— Это другое дело. Это я проверяю лично.
Прокурор просит вызвать свидетеля Бронека, арбитра матча между командами «Валендия» и «Скорунда».
Норберт Бронек (41 год, женат, имеет пятерых детей, род занятий — фермер, в прошлом — профессиональный футболист, зарегистрирован в списках лиги в качестве арбитра первой категории). Бледен, голова забинтована.
Прокурор:
— Свидетель, на выращивании какой культуры специализируется ваша ферма?
— Маиса.
— Каков в этом году урожай?
— Примерно шестьдесят центнеров во всей округе.
— Это высокий урожай?
— Очень высокий.
— Очевидно, закупочные цены упали?
— Да, конечно. До трех гульдов за центнер.
— Но вы всю последнюю партию продали по другой цене?
— Мне повезло, я продал по семь.
— Кому же?
— Администрации четвертого региона.
— Свидетель Бронек, на каком расстоянии от границ четвертого региона расположена ваша ферма?
— Около восьмисот километров.
— Миледи, я прошу разрешения задать вопрос обвиняемому Таубе. Обвиняемый, на территории вашего региона имеются посевы маиса?
— Да.
— Футбольный арбитр первой категории Бронек, — в голосе прокурора звучит металл, — расскажите суду о том, когда и при каких условиях вам была предложена сделка.
— Вечером накануне матча ко мне пришел один человек и напрямик все выложил. Я согласился. У меня два трактора в рассрочку куплены.
— Что именно сказал вам этот человек?
— Он сказал, чтобы я помог «Валендии», а как, это мое дело. И что взамен у меня будет куплена такая партия маиса, какую я захочу продать. Я запросил десять гульдов за центнер, но он настоял на семи. И что купчую мы подпишем только после матча.
— Вам известно имя этого человека?
— Чарли Чиз. Секретарь администрации четвертого.
— Каким образом вы, свидетель, помогли «Валендии»?
— При счете 4:4 за шесть минут до конца я назначил пенальти в ворота «Скорунды».
— Было ли это продиктовано игровой ситуацией?
— Нет, не было.
— У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Судья:
— Адвокат Йошикава, имеются ли вопросы у вас?
— Да, миледи, благодарю вас. Уважаемый свидетель, из дела нам известно, что после назначения вами одиннадцатиметрового штрафного удара в ворота команды «Скорунда» на поле возникла драка. В чем вы усматриваете ее причину?
— Ну… Вроде бы Земан ударил Шлоссера. Я-то спиной стоял, а когда обернулся, Шлоссер лежал на земле, а Земан бил его ногами. Тут толпа набежала, меня по голове сзади ударили, у меня сотрясение мозга было…
— Прошу принять мои соболезнования и позволить задать два вопроса.
Судья:
— Предупреждаю адвоката, что время сегодняшнего заседания близится к концу.
— Благодарю, миледи, я не задержу. Свидетель, если мне память не изменяет, Земан является игроком «Валендии», а Шлоссер — «Скорунды».
— Конечно.
— Тогда не представляется ли свидетелю несколько странным то, что в момент, когда к победе была близка именно «Валендия», а пострадавшей стороной могла считать себя «Скорунда», драку, сорвавшую матч, затеял игрок «Валендии»?
— Нервы, мало ли что… Да и помню я все смутно, у меня и сейчас голова болит, когда я волнуюсь. Миледи, у меня болит голова, отпустите меня, бога ради!
Судья:
— Допрос свидетеля откладывается. Заседание закрыто».
5
Сенсационное разоблачение, совершенное прокурором Гирнусом, вызвало настоящую бурю. Футбольная лига выступила с декларацией, в которой решительно осуждала арбитра Бронека, лишала его категории и права судейства пожизненно. В парламенте был сделан запрос президенту о том, как он квалифицирует действия верховного администратора Таубе. Президент заявил, что он воздерживается от комментариев до конца процесса — зал встретил его слова гневными криками и хлопаньем пюпитров.
«Старлетт» опубликовала декларацию лиги на первой странице, подверстав к ней четыре свирепых абзаца Джеймса Каминского: «Грязные руки на чистом поле… Неслыханный в истории позор… Благородная игра — гордость и радость планеты…» На второй странице мы напечатали письма читателей: «Уважаемый редактор, возмущению нет предела» — Маллиган, агротехник; «Своими бы руками!» — Мушотт, клерк почтового ведомства; «Ничто не в силах поколебать веры и любви!» — Грумбах, врач-стоматолог; «Как жить, где святыни?» — Луиза Страут, библиотекарь на пенсии. В ответ на письма Хорейшио Джонс разразился статьей о принципах «Клятвы Колумбов», краеугольного камня нашей цивилизации.
«Свидетель Чарльз Чиз, секретарь верховной администрации четвертого региона (46 лет, женат, супруга — владелица нескольких мастерских по ремонту электромобилей, имеет двух дочерей).
Заикаясь и шепелявя (вычеркнуто), Чиз признал, что во всех своих действиях неукоснительно выполнял указания верховного администратора Таубе. «Я Бронеку так и сказал: «Будет 4: 4, а дальше валяй действуй».
Адвокат:
— Прошу прощения, свидетель Чиз. Вы хотите подчеркнуть, что арбитр Бронек должен был предпринять решительные действия именно при счете 4: 4?
— Да нет, это я оговорился, это я теперь знаю, что было 4: 4, знать-то я тогда ведь не мог, просто я велел ему… вернее сказать, мне ему велели велеть, чтобы он, то есть Бронек, как говорится, все обеспечил…
Прокурор просит пригласить на свидетельскую трибуну обвиняемого Толлера Таубе.
— Что ж, — сказал Таубе, — сделанного не переделаешь, проигрывать надо красиво. Признаюсь, виноват. Я лично приказал этому недоноску… извините, миледи… этому, черт побери, подзаборнику, которого я сделал государственным деятелем, купить арбитра. Знал, на что шел.
Прокурор:
— Какую цель вы преследовали?
— Какую, какую… Да поставьте себя на мое место, прокурор. Хотя вам и на вашем неплохо. На этих руках — вот на этих — у меня регион. Промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение, образование… Черт, дьявол, господь бог и все святые угодники… Извините, миледи. И тут такая вот пустяковина — одна победа в паршивом этом футболе…
Возмущение на скамьях для публики. Судья звонит в колокольчик и предупреждает обвиняемого, чтобы он выбирал выражения, а зрителей — что в случае, если они будут мешать ходу заседания, она распорядится очистить зал.
— Все, миледи, все. Буду как ангел. Так вот, я подумал: одна победа «Валендии», и «Валендия» — чемпион. Народ ликует. Народ засучивает рукава. Трудится с утроенной силой. Четвертый регион — мой, кровный — лучший по всем статьям на планете. Вы скажете, что я честолюбец, — да. Но я хочу блага моему народу. Разве высокая за это цена — семь гульдов за паршивый мешок маиса?
Женский голос из публики:
— Жульничество — ваша цена!
Судья звонит в колокольчик.