— Ой вей! О чем речь?! Я буду нем как могила.
— Во-вторых, насколько мне известно, через ваш магазин вместе с различной дребеденью иногда проходят вещи большой исторической ценности, которые, естественно, и стоят приличную сумму.
— Да, вы правы. Но что вас конкретно интересует?
— Иконы. Как производится купля-продажа, цены и кто покупает?
— Если на комиссию поступают иконы, то прежде всего их осматривает эксперт художественного фонда. Некоторые из них, имеющие большую ценность, покупают по рекомендации эксперта музеи. Остальные идут в продажу.
— А цены?
— В пределах от пятидесяти рублей и до пяти тысяч.
— Да-а, приличные суммы… И покупают?
— Вы спрашиваете!..
— А кто постоянно скупает иконы высокой стоимости?
— У меня есть квитанции, но я могу и так назвать, если это вам нужно.
— Пожалуйста…
— Колядко, Зильберштейн, Козлов, Брагин… Ну и еще, пожалуй, Сосновский.
— А Ковальчук у вас покупал иконы?
— Товарищ капитан! Так бы, вы сразу и сказали, что вам нужен Ковальчук. О-о, это был великий человек! Он сюда и не заходил, его наш хлам не интересовал. Ковальчук знал толк в иконах, он имел большие деньги и большие связи. За одну икону из своей коллекции он мог безбедно дожить до глубокой старости…
— Откуда вам это известно?
— Либерман все знает! Одну из его икон я держал в руках. Это такая икона!.. Нет, вы себе не можете представить…
11
Старший лейтенант Кравцов долго стучал в калитку ворот соседей Ковальчука. Здоровенный пес лаял взахлеб, кидался на сваренные из стальных прутьев ворота, угрожающе щелкая белыми клыками почти на уровне лица инспектора уголовного розыска. Наконец дверь отворилась, и на крыльцо вышел худой взъерошенный хозяин дома в полосатых пижамных брюках и линялой тенниске.
— Вы ко мне?
— Да, к вам. Уберите, пожалуйста, собаку.
— Рябко! Пошел вон! Сейчас я его закрою в будке.
Уютная небольшая комната встретила истомившегося от полуденного зноя Кравцова приятной прохладой. Торопливо смахнув с полированной крышки стола невидимые пылинки, хозяйка усадила его на стул у окна и выскочила на кухню.
Вошел хозяин, переодетый в новые брюки и рубаху.
— Вы как раз кстати — мы только обедать собрались. Сейчас Мотря на стол накроет.
— Спасибо, я не хочу. Мне нужно кое-что спросить у вас…
— Э-э, нет, нет! У нас так не водится! — Хозяйка постелила скатерть и принялась торопливо ставить на стол все возможные закуски, соленья, салаты. — Уж коль вы в гости к нам пожаловали — будьте добры к столу.
— Незваный гость хуже татарина, — пошутил Кравцов. — Да еще из милиции.
— Ну не скажите! Мы люди честные, это пусть у других поджилки трясутся при виде милиционера, у тех, кому есть что скрывать. А гостя не приветить — грех большой, так меня еще мама учила, царство ей небесное…
После обеда, уютно устроившись в тени небольшой беседки в глубине сада, Кравцов начал расспрашивать гостеприимных хозяев о их бывшем соседе Ковальчуке.
— А что можно сказать о нем? Человек простой, обходительный, муху не обидит. Но денежки у него, конечно, Водились… Да вы сами посудите — зубной врач! И притом хороший, люди к нему валом шли, отбоя не было. Ну и, ясное дело, не бесплатно…
— Да ты что, Иван, заладил! — вмешалась хозяйка. — Что ты о нем знаешь?! Вам, мужикам, главное — если не отказывается рюмку за компанию опрокинуть, значит, хороший человек. Изверг он был! Оно и нельзя про покойника плохое говорить — так ведь правда же. Жена его, Ксюшка, через день в синяках ходила, взаперти ее держал, как собаку цепную. А ты — обходительный…
— Скажите, а вот в ночь, когда пожар у Ковальчуков случился, вы, ничего не заметили необычного: шум, может, какой-нибудь, кто-либо приходил к ним или еще что? — спросил Кравцов.
— Нет, не заметили, — ответил хозяин, закуривая.
— Иван, тебе что, память отшибло? Про машину забыл?
— Что за машина? — насторожился Кравцов.
— Вот чертова баба! При чем здесь та машина? Тебя же спрашивают про Ковальчуков…
— А все-таки о какой машине речь?
— Да с работы я, со второй смены возвращался — работаю тут неподалеку, дом строим — напрямик шел, через посадку. Вот и приметил — стоит в кустах машина легковая. Я еще подивился: на нашей окраине ни у кого нет машин, только мотоциклы. Чья бы это могла быть? Подошел поближе — никого. Ну и пошел домой.
— Какой марки машина?
— “Запорожец” старой модели.
— Номер случайно вы не запомнили?
— Номер? Нет, не посмотрел…
— И какого цвета — тоже не помните?
— Трудно сказать, темно было…
Вечером того же дня Кравцов докладывал капитану Бикезину.
— …Машину мы разыскали, что, впрочем, особого труда не представляло. Оказывается, в ту ночь ее угнали из гаража некоего Костюка, который проживает в деревне Тихая Долина — это примерно в тридцати километрах от города.
— Почему он не заявил в милицию?
— В том-то и дело, что заявил. Да только под вечер ее разыскали в целости и сохранности неподалеку от деревни. Решили, что местные пацаны угнали ради баловства — такое уже случалось.
— А куда и зачем ездил угонщик?
— Удалось установить примерный маршрут. Если следовать версии, что угонщик выехал из деревни около полуночи в должен был во избежание недоразумений справиться со своим делом к рассвету, то получается, что он, возможно, заехал в город, а затем отправился на железнодорожную станцию.
— Кого-то отвозил?
— Не исключено. Потому и не поставил машину в гараж. Если, конечно, предположить, что он из местных жителей. К тому времени уже рассвело.
— Замок гаража взломан?
— Открыт отмычкой. А замок довольно сложный. Тут требуется незаурядная сноровка.
— Специалисты подобного профиля в деревне и окрестностях не числятся?
— Нет, проверено.
— Нужно срочно отправить людей на станцию; и пусть поспрашивают водителей — может, кто заметил в ту ночь “Запорожца” где-нибудь на трассе. Распорядись:
— Хорошо. И еще одно, Алексей Иванович, НТО нам сюрприз преподнес. Читай…
“…Все три записки отпечатаны на пишущей машинке системы “ундервуд”; владельцем которой является адвокат Михайлишин Б.С.”.
12
— Адвокат Михайлишин? Это действительно сюрприз… — Полковник Шумко долго вчитывался в акт экспертизы, затем отложил его в сторону и задумался… — Неужели все-таки Михайлишин? Нет, здесь что-то не вяжется. Понимаешь, Алексей, не вяжется.
— Но факты — упрямая вещь…
— А если нам эти факты кто-то подсовывает? Вроде наживы. Пока заглотнем да переварим, гляди, время упущено, ищи, свищи ветра в поле. Ну скажи, с какой стати это ему понадобилось? Мотивы? Нет их, понимаешь, нет! И потом — каким образом он достал яд и как сумел, будучи за тридевять земель от города, отравить Слипчука и Лубенца?
— Значит, вы считаете, что Михайлишин вне подозрений?
— Что ты меня за горло берешь? Это мое личное мнение. А его к делу не пришьешь.
— Кстати, товарищ полковник, поступили новые сведения от экспертов, которые исследовали пожарище.
— Опять сюрприз?
— Похоже. Один из простенков дома во время пожара завалился, и под ним удалось отыскать полуистлевшие остатки икон. Установлено, что они не имеют практически никакой ценности, хотя Либерман утверждал обратное. Возникает вопрос: где самые ценные иконы из коллекции Ковальчука? Сгорели? Тогда почему остались все эти дешевые поделки, тем более что, по словам того же Либермана, и не только его, Ковальчук пренебрегал такой рухлядью и приобретал лишь действительно ценные экземпляры?
— То-то и оно, Алеша. Еще один узелок на память… Так что же, напрашивается вывод: кто-то ограбил Ковальчука, а затем имитировал взрыв газа, чтобы замести следы? Тем более что факты налицо: угнанная машина, ночной рейс от дома Ковальчука на станцию…
— Тогда получается, что мы отрабатываем не тот след.
— Опять всплывает Михайлишин?
— Похоже на то…
— Ну что же, капитан, принимайся за него вплотную.
Адвоката Михайлишина было не узнать. В элегантном темно-синем костюме с искрой, стройный, подтянутый, он выглядел значительно моложе своих лет.