— Широкое поле деятельности, не так ли? — заметила Делла.
— Этот человек, — задумчиво продолжал Мейсон, — или писал под диктовку опытного адвоката, или обладает острым умом. Сумасшедший не способен составить подобное завещание. Все логично и взаимосвязано. Девять десятых наследства отходят миссис Клинтон Фоули, остальное — мне. Он обусловливает… — Брови Мейсона медленно поползли вверх.
— В чем дело? — забеспокоилась Делла. — Ошибка в завещании?
— Нет, — медленно ответил Мейсон, — ошибки нет. Но есть нечто очень странное. — Он подошел к двери, ведущей в коридор, и запер ее на ключ. — Никаких посетителей, Делла, пока мы не разберемся с этим делом.
— Так что же произошло?
— Вчера, — Мейсон понизил голос до шепота, — его интересовал вопрос, получит ли наследство женщина, проживающая по определенному адресу и указанная в завещании как миссис Клинтон Фоули, если потом выяснится, что она лишь прикрывается этим именем. Выходит, Картрайт не сомневался, что под именем миссис Клинтон Фоули скрывается другая женщина. И я объяснил ему, что для определения лица, в пользу которого оставляется собственность, достаточно указать в завещании известные наследодателю имя и адрес этого человека, например, описав его как «женщину, проживающую с Клинтоном Фоули в доме сорок восемь по Милпас Драйв под именем миссис Клинтон Фоули».
— Он так и сделал?
— Нет, — Мейсон покачал головой. — Он оставил наследство миссис Клинтон Фоули, законной супруге Клинтона Фоули, проживающего в этом городе по адресу: сорок восемь, Милпас Драйв.
— Так что от этого изменилось?
— Все. Если окажется, что женщина, проживающая с Клинтоном Фоули, не расписана с ним, она ничего не получит. Наследство оставлено законной жене Клинтона Фоули, а адрес определяет место жительства самого Фоули, а не его жены.
— Вы думаете, что Картрайт неправильно истолковал ваши слова?
— Не знаю, — нахмурился адвокат. — Во всяком случае, в остальном он не ошибся. Поищите Картрайта по телефонному справочнику. У него должен быть телефон. Немедленно свяжитесь с ним. Скажите, что это очень важно.
Не успела она протянуть руку к телефонному аппарату, как раздался звонок. Мейсон взял трубку.
— Слушаю.
— Боюсь, Мейсон, — послышался скрипучий голос Доркаса, — мне придется отправить вашего клиента, Картрайта, в психиатрическую лечебницу.
— Что он еще натворил?
— Скорее всего собачий вой — плод его больного воображения. Клинтон Фоули рассказал мне, в чем дело, и убедил меня, что этот Картрайт не только психически неустойчив, но и опасен, так как находится на грани того, чтобы преступить закон и совершить насилие.
— Когда вы говорили с Фоули? — спросил Мейсон, взглянув на часы.
— Только что.
— Он все еще у вас?
— Да.
— Хорошо. Задержите его на несколько минут. Как адвокат Картрайта, я имею право услышать рассказ Фоули. Я выезжаю немедленно.
Прежде чем Доркас успел возразить, Мейсон бросил трубку и повернулся к Делле Стрит:
— Повторяю, свяжитесь с Картрайтом. Скажите, что я должен встретиться с ним как можно быстрее. Ему необходимо уйти из дома и переехать в отель. Пусть он зарегистрируется под своим именем, а потом сообщит вам название отеля. Попросите его держаться подальше от моего офиса и не возвращаться домой прежде, чем я переговорю с ним. А сейчас я еду к окружному прокурору. Этот Фоули поднял шум…
Выскочив из такси, Мейсон быстрым шагом прошел мимо дежурного, бросив на ходу: «Пит Доркас меня ждет», и, остановившись перед дверью со скромной табличкой «Пит Доркас», постучал.
— Войдите, — крикнул помощник прокурора.
Мейсон повернул ручку и прошел в кабинет.
Крупный мужчина лет сорока, ростом не меньше шести футов, сидевший перед столом Доркаса, встал и оглядел Мейсона.
— Полагаю, вы Перри Мейсон, — сказал он. — Адвокат мистера Картрайта.
Мейсон коротко кивнул.
— Я — Клинтон Фоули, его сосед. — Мужчина широко улыбнулся и протянул руку.
Мейсон шагнул вперед, пожал ему руку и взглянул на Доркаса.
— Прошу извинить, что приходится отнимать ваше время, Пит. Но я должен быть в курсе событий.
— Нет у нас никаких событий, — резко ответил Доркас, — если не считать того, что вчера я полдня потратил на воющую собаку, которая, как выяснилось, никогда не выла, а теперь оказывается, что ваш Картрайт — сумасшедший.
— Почему вы думаете, что он сумасшедший?
— Извините меня, джентльмены, — вмешался Фоули. — Позвольте мне сказать пару слов.
Перри Мейсон медленно повернулся к нему.