— Я приехал из соседнего города, — начал рассказывать Герт, — в который попал в поисках работы. До этого сменил много должностей. Увольнялся обычно по собственному желанию, но на самом деле… В одном месте я не выполнил задания в срок, в другом по моей вине в отчет попали неверные данные, в третьем я отослал большую сумму денег по неправильному адресу. Постоянно опаздывал на работу… После очередного увольнения я долго не мог найти новое место. Был согласен на скромный оклад, лишь бы работа была не слишком ответственной, а нагрузка не очень большой. Друзья не хотели больше рекомендовать меня и отделывались от моих просьб бесконечными обещаниями. Пришлось заходить в разные учреждения, как говорится, с улицы. И везде отвечали: вакансий нет.
В конце концов я обратился в агентство по трудоустройству, Служащий выслушал мою просьбу, перелистал исписанную трудовую книжку и со вздохом предложил мне работу в городе, о котором я раньте ничего не слышал.
«Какая там работа?» — «Как раз то, что нам надо». — «Нужно подумать».
Дома я тщетно искал город на карте. Никто из моих знакомых о нем и не слышал.
Через несколько дней снова посетил агентство и рассказал о своих поисках служащему.
— Верно, — кивнул он бесстрастно. — На обычных картах он не обозначен. Если вы согласитесь там работать, мы отвезем вас на машине.
И я согласился.
Это был маленький городок. Серые одноэтажные домишки, пыльные узкие улочки, на которых редко попадались одинокие прохожие. Меня поселили в общежитии, в отдельной комнате.
Работа оказалась несложной — я должен был подчеркивать буквы «ы» в печатном тексте. Вначале был несколько удивлен, но потом понял, что мне подобрали именно такую работу, какую я просил. Особых усилий не требовалось, норму — сколько букв нужно подчеркнуть за день — не задавали. Большой ответственности тоже не было — если я нечаянно пропускал где-нибудь «ы», мой начальник, проверяя мою работу, подчеркивал ее сам.
Я сидел в маленькой комнате вдвоем с угрюмым худощавым стариком, который тоже подчеркивал — как оказалось, букву «о».
В первый день я не разговаривал со стариком. Молчал и он. К концу второго дня я не выдержал.
— Ну и работа, — сказал я вслух.
Он не прореагировал.
— Надолго я здесь не останусь, — продолжал я.
— Ошибаетесь, — вздохнул старик, не удостоив меня взглядом.
— За неимением лучшего придется, конечно, и здесь посидеть, но как только найду что-нибудь приличное, уеду. Старик промолчал.
В первый вечер я рано лег спать, устав от переезда и нудной работы, но следующий решил посвятить осмотру городка. Как я уже говорил, прохожие на улицах встречались редко. Погруженные в свои не очень-то веселые думы, они не обращали внимания на встречных или заблаговременно переходили на другую сторону улицы. Удивляло то, что в городке не было ни молодежи, ни детишек. Всем, кого я встречал, было за тридцать, как и мне, а то и больше.
— Странный город, — пытался я разговорить старика на следующий день, но он молча продолжал подчеркивать буквы. — Создается впечатление, что все чего-то стыдятся.
С таким же успехом я мог разговаривать и с его буквой «о». До чего же мрачный тип! — подумал я и произнес с вызовом:
— Завтра же начну искать себе новое место.
— Поздно, — сказал старик с возмутительным спокойствием. — Вам придется остаться здесь.
— Кто это может меня здесь удержать? — возвысил я голос.
— Вы сами, — сказал старик своим бумагам.
…Я забыл будильник на старой квартире и из-за этого несколько раз опаздывал на работу. Поэтому в день зарплаты, решив купить новый, зашел в маленький магазинчик с вывеской ЧАСЫ.
Покупателей не было. Пожилая продавщица, облокотившись на прилавок, безучастно смотрела прямо перед собой. За ее спиной висели полки, заставленные часами различных марок и размеров. Странно — перед часами белели маленькие прямоугольные бумажки, но цены не были указаны.
— Простите, я хотел бы купить будильник, — обратился я к продавщице.
Она продолжала думать о чем-то своем, и лишь когда я повторил просьбу, встрепенулась:
— Что?
— Мне нужен будильник, — повторил я.
— Какой вы выбрали? — спросила она.
— Хотелось бы знать цену, — сказал я.
— Цену узнаете потом, — вяло ответила продавщица.
— Когда потом? — уставился я на нее, полагая, что она шутит.
— Когда купите, — зевнула продавщица, прикрывая ладонью рот.
— Странный магазин, — заметил я, — в других цена известна до покупки!
— Здесь все магазины такие, — пожала она плечами. Я вышел на улицу в полном смятении и направился к соседней витрине, над которой еще раньше заметил вывеску: ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ.
В этом городе я еще ничего не покупал. Нас кормили на работе в столовой бесплатно. Открыв дверь, я увидел за прилавком тоже скучающую пожилую продавщицу. За ее спиной висели кепки, береты, шляпы, и на каждой был прикреплен… такой же белый пустой ценник, как и в магазине «Часы».
— Интересные здесь магазины, — обратился я к коллеге на следующий день. — Продавщица сказала, что сначала следует приобрести часы, а потом узнавать их цену!
— Естественно, — буркнул старик.
В этом странном городе и люди со странностями, подумал я. Ничего не поделаешь…
…Знакомая продавщица по-прежнему томилась за прилавком. Приглядев будильник, который, судя по пластмассовому корпусу, был одним из самых дешевых, я попросил: — Дайте мне, пожалуйста, будильник. Вот этот, желтый. Она лениво повернулась, взяла с полки синий и протянула его мне.
— Я просил желтый! — возмутился я.
Все так же медленно продавщица поставила синий на место и протянула мне желтый.
— Тот самый, что у вас в портфеле? — неожиданно спросил психолог.
Герт изумленно уставился на него.
— Просто я слышу, что у вас в портфеле что-то тикает, — пояснил психолог и спросил: — Видимо, он вам очень дорог, если вы его носите с собой?
— Еще бы! — воскликнул Герт и продолжил свой рассказ: — Продавщица достала из-под прилавка тетрадку и карандаш.
— Где вы работаете? — спросила она.
— Зачем вам это знать? — удивился я. Необычные порядки этого города стали выводить меня из терпения.
— Если вы не в состоянии сразу заплатить за будильник, у вас будут ежемесячно удерживать из зарплаты.
— Вы хотите сказать… — я поставил будильник на прилавок, — что он стоит больше моего месячного жалованья?
— Кто знает… — неопределенно произнесла она.
— Так скажите же цену! — настаивал я.
— Значит, вы его берете? — не сдавалась она.
Пришлось смириться:
— Ладно. Беру.
Продавщица записала, где я работаю, и назвала цену, равную моей зарплате за полгода.
— Сколько же тогда стоят эти большие стенные часы? — вскричал я. — Миллион?
— Цена не зависит от величины предмета, — заявила она.
— От чего же она тогда зависит?
Продавщица и не подумала мне отвечать.
— А если я возвращу покупку? — Я не знал, как мне достойнее выйти из глупого положения.
— Платить придется все равно, — отрезала она. На следующий день я рассказал историю старику. Он не прекращал своей работы, и мне поначалу трудно было определить, слушают меня или нет.
— Мне придется более шести месяцев выплачивать долг, — закончил я.
— Здесь все платят долги, — произнес он наконец. — И я — тоже.
— Но почему же цену можно узнать только потом? — возмущался я.
— Когда вы принимаете какое-нибудь решение, вы спрашиваете ценник? Нет. Сколько вам стоит тот или иной поступок, вы узнаете позже. Но ведь покупка — тоже поступок, причем самый простой.
Герт замолчал, закурил сигарету из своей пачки «Бетховен».
— Сколько времени вы провели в этом городе? — спросил психолог.
— Шесть лет.
— А потом?
— Я расплатился с долгами и решил покинуть этот город, — ответил он после паузы.