— Я не работаю на Гейба, — возразил я.
— Значит, он одолжил вас у Стада Браунинга? Не придирайтесь к мелочам, мой милый. От того, что вы не работаете на Шелвана, ваше поведение не становится лучше.
— Не знаю, о чем вы говорите, миссис Пинелли. Вчера я еще учился на последнем курсе колледжа. Сегодня, вернее, можно сказать уже вчера, бросил учебу и приехал в Нью- Йорк. Я знал Гейба по колледжу. Отели переполнены, и я остановился у него. Мы едва успели поздороваться.
Она пристально посмотрела на меня.
— Боже, он говорит правду!
— Из того, что произошло сегодня вечером, я понял немного. Извините, но мне никто ничего не объяснил.
— Сядьте, мой милый, и я открою вам прозу жизни. — Она взяла меня за руки и подвела к длинной, низкой кушетке. — Гейб сейчас не работает в рекламном агентстве. Он собирает материал для больших телесериалов. Стад Браунинг — продюсер, а Гейб называет себя менеджером. Гейб хотел, чтобы Джон работал режиссером. Я предупреждала мужа, чтобы он не доверял этому маленькому негодяю, но он сразу же согласился и вложил все в подготовку двух первых серий. Мой Бог, он отбирал актеров, занимался сценарием, всем. Для Джона это была большая сделка, но ему не повезло. Я тоже собиралась сниматься у них. Они говорят, что все еще хотят снимать меня. Сегодня вечером Гейб после того, как столько месяцев совершенно бесплатно использовал Джона, вышвырнул его. Стад собирается сам стать продюсером-режиссером, а Гейб Шелван — помощником режиссера.
— Гейб выудил у Джо все, что ему было нужно. Вы попали в плохую компанию, Стассен. У вас довольно честное лицо. Хотите быть актером?
— О, Боже, нет!
— Вы не знаете, как это освежает, милый.
Кэти улыбнулась. Она сидела близко. Меня переполняло чувство вины. Наверно, из-за выпитого вина я повел себя развязно: обнял ее и поцеловал. Спина Кэти оказалась довольно костлявой. Было такое ощущение, будто я поцеловал труп. Когда я отпустил миссис Китс, она зевнула и посоветовала:
— Пока вы еще мне не надоели, Стассен, отправляйтесь- ка домой.
Я отправился домой. Была ясная ночь. В окнах квартиры Гейба горел свет. Дверь в спальню оказалась заперта. Мне постелили на кушетке. Меня это тронуло — не думал, что Гейб способен побеспокоиться о других.
Утром я слышал, как он уходил. Часы показывали без двадцати десять. Когда снова открыл глаза, наступил уже полдень. Я прошлепал голый в ванную и с ужасом замер в дверях. Бетси Китс в одном лифчике и трусиках склонилась перед зеркалом, подкрашивая губы.
— Я закончу через минуту, Кирби, — мелодичным голосом пообещала она. У Гейба в шкафу есть несколько халатов.
Я надел халат и присел на двуспальную кровать. Бетси разложила на ней чистую одежду — бледного цвета блузку и зеленый костюм из твида.
— Как спалось? — крикнула из ванной девушка.
— Неплохо.
— Жесткая кушетка. Я спала на ней несколько раз. Это я постелила тебе.
— Благодарю.
Она вышла из ванной.
— Яйца, кофе, и тост сгодятся на завтрак?
— Отлично.
— В два репетиция. Поэтому я спешу.
Когда я вышел из ванной, завтрак был уже готов. Кухня оказалась маленькой. Сидя за столиком на двоих, можно было без труда дотянуться до крошечной раковины, плиты и холодильника.
— Садись, Кирби. Кофе с сахаром, но без молока. Как тебе Кэти? Роскошная старая шлюха, не правда ли?
— По-моему, она необычна.
— Не знаю, что ты в ней нашел необычного. Таланта у нее кот наплакал, хотя наружность, согласна, хоть куда! Сейчас она, правда, стареет. По-моему. Кэти выжала все возможное из того, чем обладает. Все удивляются, почему она до сих пор не вышвырнула Джона. Поговаривают, что у нее против него что-то есть. Кэти сама об этом никогда не рассказывает.
— Она, наверное, очень обиделась на Гейба.
— Ну и глупо. Гейб делает то, что должен делать. У него: тяжелый бизнес. Все его ужасно ругают и поручают грязную работу, такую, как вчера. Боже, мне нужно бежать! Кирби, дорогой, ты не приберешь здесь? У нас нет служанки. В шесть тридцать встречаемся в «Абсенте». Я приведу тебе девушку. Докси Виз — очаровательная малышка, но очень… чувствительная. Ее сильно обидели, и она давно ни с кем не встречалась. Так что будь с ней помягче. Хорошо? Спасибо, дорогой.
После ее ухода я начал наводить порядок в квартире. В шкафу висело кое-что из одежды Бетси. Провозился почти до вечера, но в «Абсент» все равно пришел раньше других. Когда они появились, передо мной стоял уже второй коктейль. Гейб выглядел усталым. Докси оказалась шатенкой лет тридцати на вид. Она двигалась словно сомнамбула. Бетси тоже была не в духе — ей испортил настроение новый хореограф.
Поздно вечером у меня появилась возможность спросить Гейба о Джоне Пинелли.
— Мы пытались дать ему отдохнуть, — ответил Шелван. — Старина Джон просто уже не тот, что раньше. Жаль, конечно. Он очень хотел снимать, но мы не можем рисковать — ведь играем с чужими деньгами.
— Что он теперь будет делать?
— Ты беспокоишься о Джоне или о Кэти?
— Просто любопытно.
— Может, найдет что-нибудь, а может, нет. Не путайся с ними, Стасс. Кэти на тысячу лет старше тебя и в тысячу раз круче.
— Интересно, что они придумают?
— А мне интересно, дружище, не осталось ли что-нибудь от вчерашней сотни? Давай выкладывай.
Через три дня я получил работу. Гейб помог. Пришлось разбирать и доставлять почту и бумаги, выполнять различные поручения. Из-за того, что Бетси была подружкой Гейба, мне пришлось взять на себя обязанность гулять с Докси Воз, этим живым трупом. Она рыдала по пустякам чаще и сильнее, чем любая девушка, которую я знал. Бетси очень беспокоилась о ней. Она предложила мне переспать с Докси, думая, что это поможет. Я ответил, что я бы с удовольствием, но не могу даже взять ее за руку и перевести через дорогу, чтобы она не разрыдалась. Бетси все же посоветовала попробовать. Я попробовал, но все получилось неудачно и не помогло Докси.
Я опять стал беспокойным, настолько беспокойным, что сказал не то, что нужно, не тому человеку в агентстве и через десять минут уже стоял на улице с чеком в кармане. Работу искал без охоты. Как вдруг Шелван и Докси отправились в Португалию на съемки. Бетси через два дня уехала на побережье. Гейб разрешил остаться в его квартире.
Я продолжал думать о Кэти Китс, о ее спине, такой хрупкой, что я, кажется, мог переломить ее, как спичку. Я безуспешно искал их номер в телефонном справочнике. Вспомнил адрес. Правее кнопки звонка висела табличка «Пинелли». У меня не хватило смелости позвонить. На следующий день в четыре часа она вышла из дома и попыталась поймать такси. Кэти не заметила меня.
— Хэлло! — поздоровался я.
Кэти Китс посмотрела на меня и нахмурилась.
— А, школьник. Как вас зовут, мой милый?
— Кирби Стассен.
— Поймайте мне такси, дорогой.
Я остановил такси и сел вместе с ней в машину. Она слегка встревожилась.
— Интересно, что это вы делаете?
— В данный момент ничего. Я хотел узнать, как поживает ваш муж?
— Очень мило с вашей стороны, Стассен, — сказала она. — Но я собираюсь в парикмахерскую.
Кэти назвала адрес водителю.
— Я поеду с вами, а потом угощу коктейлем, — предложил я.
— Я буду занята часов до шести.
— Я могу подождать.
— Ну что же, как хотите, дорогой.
У входа в парикмахерскую она показала мне отель на противоположной стороне улицы и велела подождать там в холле или в баре. Я ждал сначала в холле, затем в баре. Мне хотелось держаться смело, но не нагло. Войдя в бар, она издали заметила меня и улыбнулась обворожительной улыбкой. Высокая женщина, улыбаясь, шла ко мне, и я знал, что все это не для меня, а для остальных посетителей.
В баре было не очень людно. Мы выбрали уединенный столик.
— Почему вы так печетесь о Джоне? — поинтересовалась Кэти.