— Представьте, что вы играете в покер, — пояснял я Вальтеру Стассену. — Перед вами разложены карты, и каждая означает преступление. Выбирают сильнейшую, которая должна сделать игру. Вот почему их решили судить в этом штате. Здесь смертная казнь еще действует. Ребята совершили в нашем городке самое жестокое преступление. Да и прокурору ловкости не занимать.
— Почему именно это преступление самое выгодное для обвинения? — спросил Стассен.
— Вы, конечно, следили за прессой, — пожал я плечами. — Свидетели, четкая работа полиции, неопровержимые факты — все указывает на участие в преступлении каждого из них.
— Я читала то место в газетах, где говорилось, что Кирби… — вмешалась Эрнестина. — Он не мог это сделать! Но объясните: почему вы отказываетесь защищать одного Кирби?
— Штат будет возражать против судебных процессов над каждым обвиняемым в отдельности, миссис Стассен. Они вместе совершили преступление, и судить их будут вместе. Я могу, конечно, защищать одного Кирби, кого-то назначат защищать остальных. Может, этот адвокат одобрит мою линию защиты, а может, и нет. Одно ясно — назначение второго адвоката окажется твердой гарантией того, что все четверо попадут на электрический стул.
— Какой линии вы собираетесь придерживаться? — хриплым голосом спросил Вальтер Стассен.
Объяснение заняло немало времени. На основании предварительного расследования я не надеялся найти в обвинении какие-нибудь недосмотры и ошибки. Не был уверен и в том, что мне удастся заронить в души присяжных сомнение в виновности обвиняемых. Я сказал, что признаю совершенные ими преступления. В этом месте Эрнестина разрыдалась и попыталась выскочить из комнаты. Муж грубо схватил ее за руку, заставил сесть и рявкнул, чтобы она успокоилась. Я поведал Стассенам о своем намерении показать, что четверо подзащитных встретились чисто случайно, что только из-за этой случайности, их характеров и влиянии друг на друга, усиленного чрезмерным употреблением стимуляторов, алкоголя и наркотиков, они отправились в свое страшное путешествие. Я собирался подчеркнуть, что шайка как единое целое осуществляла действия, на которые не способен каждый член группы в отдельности. Я намерен был показать, как стихийны и нелогичны их поступки, как мало смысла в совершенных ими убийствах.
— И если ваш замысел окажется верным, мистер Оуэн, — спросил Стассен, — на какой приговор вы рассчитываете?
— Надеюсь, они отделаются пожизненным заключением.
Миссис Стассен вновь вскочила.
— Пожизненное заключение! — закричала она. — Провести всю жизнь в тюрьме? Я хочу видеть Кирби свободным! Мы за это вам платим! Вы на их стороне. Ну ничего, вы не единственный адвокат — найдем получше.
Вальтеру удалось кое-как утихомирить жену. Я устроил им свидание с Кирби, которое продолжалось значительно дольше, чем обычно. Когда мистер Стассен снова пришел ко мне в контору, он выглядел так, будто постарел сразу на много лет. Стассен сказал, что они согласны с моими доводами. Он решил передать все дела опытному помощнику и снять в Монро квартиру, чтобы находиться поблизости от своего мальчика. Я заверил его, что сделаю все возможное.
Получив подтверждение полномочий, я стал встречаться со всеми четырьмя обвиняемыми по очереди. Мисс Слэйтер записывала все, что могло пригодиться для защиты.
Не знаю, способен ли я адекватно выразить на бумаге те чувства, которые испытал при встрече с Эрнандесом. Этот молодой человек являет собой пример того животного начала, что есть в каждом человеке. В Эрнандесе около пяти футов десяти дюймов, весит он фунтов двести тридцать. Парень фантастически силен и необъятен во всех измерениях. Глядя на его глубоко посаженные глаза и лицо со следами пороков, я с ужасом думал, что ему нет еще и двадцати одного года.
Интеллект Эрнандеса на самом низком уровне. Но в отличие от большинства пустоголовых людей в ном нет ничего детского и доброго. Он полон едва сдерживаемой агрессивности. Его глаза мгновенно схватывают каждое движение. Пребывание в одном помещении с этим представителем рода человеческого удивительным образом действует на нервы. В его камере, как в клетке со львами пахнет мускусом.
Меня поразило, что его впервые арестовали за серьезное преступление. У него были все данные стать рецидивистом: сиротский дом, три класса школы. К двенадцати годам Эрнандес развился в настоящего мужчину и начал жить, как мужчина. Кем он только не работал — и грузчиком в порту, и батраком на ферме, рабочим на складе, строил дороги и трубопроводы. Короче, обычный бродяга с обычными неприятностями с полицией из-за пьянства, хулиганства и всего прочего.
Разговаривал Эрнандес тонким, довольно высоким голосом, который совершенно не соответствовал его фигуре. Речь самая примитивная, Какого злодея потерял наш кинематограф! Аттила нашел бы ему применение!
Интересной и важной особенностью отношений к группе была привязанность Эрнандеса к Сандеру Голдену. Они встретились в Тусоне примерно за месяц до того, как Кирби Стассен, последний член шайки, присоединился к ним в Дель-Рио.
Когда я спросил о Голдене, настороженность Эрнандеса на несколько секунд ослабла.
— Сэнди — мой самый лучший друг, отличный парень! С ним не соскучишься!
Я не стал интересоваться, что вызвало обезьяноподобный смех у этого создания. Его позиция была проста: они пойманы, но игра стоила свеч, они справили свой бал. Теперь ему безразлично, что с ним будет и кто его защищает. Если Сэнди не возражает против меня, то и он не против. Я знал, что он произведет на суде ужасное впечатление, но ничего не мог предпринять.
Пока мы находились в камере, Эрнандес не сводил напряженного взгляда с мисс Слэйтер, чем в конце концов привел ее в явное замешательство. Она начала облизывать губы и нервно вертеть головой, как загнанное в угол животное. Когда мы наконец вышли от Эрнандеса, она облегченно вздохнула.
Сэнди Голдену двадцать семь, но выглядит он значительно моложе. Его рост пять футов и восемь дюймов. У него резкие черты лица, кожа желтоватого оттенка, мышиного цвета редкие волосы, ярко-голубые глаза за большими очками, левая дужка которых перевязана грязной липкой лентой.
Сэнди производит обманчивое впечатление физически слабого человека, но обладает какой-то внутренней энергией. Это стремительный человек, все время пребывающий в движении, ни на минуту не закрывающий рот. В нем не утихала ярость. Но ярость странная, я бы сказал, с интеллектуально-философским налетом.
Интеллектуальный уровень Голдена довольно высок. Он обладает прямо ненасытным любопытством и хорошей памятью, но эти качества сведены на нет неустойчивыми эмоциями, недостатком образования и почти детской неспособностью долго удерживать внимание на одном предмете. Кажется, он не сознает всей сложности своего положения. Речь не поспевает за полетом мысли Сайдера Голдена. За время нашей беседы он прочитал мне в своей темпераментной, беспорядочной манере целую лекцию о природе реальности, об отношении к преступлениям, о развлекательной ценности уголовных дел, об особых правах личности и о насилии как необходимом клапане для выпуска накопившейся энергии.
Я и не пытаюсь воспроизвести его речь, но должен заметить, что она вызывает у слушателя утомление и раздражение. После нашего ухода мисс Слэйтер точно, на мой взгляд, подметила, что разговаривать с Сэнди Голденом — все равно, что палкой выгонять мух из комнаты.
Прошлое Голдена восстановить нелегко. Он уклоняется от моего любопытства, показывая явное нежелание обсасывать мелочи. Он сказал, что семьи у него нет. Не верю что его настоящее имя — Голден, но, похоже, проверить это будет трудно, да и незачем. За ним числятся два ареста, оба за наркотики. Голден утверждает, что у него десять тысяч близких друзей, большинство которых живет в Сан-Франциско, Новом Орлеане и Гринвич Виллидж. Его речь представляет любопытную смесь жаргона битников и болтовни психически неуравновешенных людей. При этом в ней порой проскальзывают потрясающие сравнения.