— Нет, — ответил Коротков, — сегодня мы поговорим, если вы не возражаете, о господине Вильданове.
— Не возражаю, — обаятельно улыбнулся Зотов. — Спрашивайте. Что вас интересует?
— Нас интересует дорогой подарок, который Игорь сделал своей подруге в прошлом году. Вы догадываетесь, о чём идёт речь?
— Догадываюсь. Вы говорите о кольце, которое Игорь подарил Лерочке. Я знал, что рано или поздно это произойдёт.
— Что именно произойдёт? — быстро спросил Юрий.
— О кольце кто-нибудь спросит, и Игорю придётся объяснять, где он его взял. Я его предупреждал, но иногда он меня не слушается и делает очевидные глупости.
— И где же Вильданов взял это кольцо? На улице нашёл? Получил в посылке от анонимного поклонника?
— Это подарок.
— Разумеется, — кивнул Коротков. — Я так и предполагал. Подарок от любимой женщины, да?
Зотов невесело рассмеялся, подошёл к мебельной стенке, достал бутылку минеральной воды и три стакана, поставил их на стол перед гостями.
— О нет, подарок был от женщины любящей, но отнюдь не любимой. Впрочем, любящей её тоже трудно назвать, она была увлекающейся, капризной, избалованной и распущенной. Тамара любила только себя и свои удовольствия, но умела быть благодарной тем, кто ей эти удовольствия доставлял. Игорь ей понравился, и она подарила ему кольцо.
— Тамара? — переспросила Настя, не веря своим ушам.
— Ну да, Тамара Соловьёва.
— Вы были с ней знакомы?
— Слегка. Она дружила со Светой Немчиновой, и я несколько раз видел её у них на даче.
— И когда она подарила Вильданову кольцо? — недоверчиво спросил Коротков.
Насте показалось, что их собираются кормить очередной лживой сказочкой. Сейчас Зотов скажет, что у Тамары Соловьёвой и Игоря был страстный роман, который закончился незадолго до знакомства Вильданова с Лерой. Наверное, он не знает, что Соловьёва убита. Но тогда зачем лгать? Если он не знает об убийстве, то у него нет оснований покрывать Игоря. Или Вильданов натворил ещё что-нибудь?
— Это было давно. Тамары ведь уже почти десять лет как нет в живых, её убили. Кольцо она подарила Игорю где-то за полгода до гибели.
— Но позвольте, — возмутился Коротков, до глубины души оскорблённый тем, что его пытаются так дёшево обмануть, — десять лет назад Вильданову было пятнадцать лет, а Тамаре Соловьёвой — сорок три. Вы хоть отдаёте себе отчёт в том, что говорите?..
— Отдаю. Мне придётся сказать об Игоре не самые приятные вещи, но я ведь понимаю, что речь идёт об убийстве и о кольце, которое пропало у убитой и оказалось у Игоря. Поэтому лучше сказать правду.
Они слушали, затаив дыхание. Ничего себе история! Где-то в Подмосковье существовал подпольный бордель, куда для пресыщенных сексуально озабоченных граждан привозили малолеток, желающих быстро и без особого труда подработать. Бордель, в котором несколько раз побывал Игорь Вильданов, нынешняя звезда эстрады. Где-то в Подмосковье находилась и дача Немчиновых, где их убили. И ещё где-то, в каком-то третьем месте, состоялась давняя мимолётная встреча пятнадцатилетнего Игоря и восьмилетней Леры. Не многовато ли мест в родном Подмосковье? И не одно ли это место? А теперь ещё и шантаж. Содержатели борделя баловались видеозаписями оргий, которые сами же и организовывали, и у кого-то оказалась кассета, на которой запечатлены сексуальные игрища с участием молоденького Игорька Вильданова.
— Скажите, — внезапно спросила Настя, — а ваши друзья Немчиновы не имели к этому никакого отношения?
Зотов грустно смотрел на неё, медленно отпивая маленькими глоточками минеральную воду из красивого стакана.
— К сожалению, имели. Мне очень жаль, что приходится об этом говорить, я бы предпочёл, чтобы о Геннадии и Светлане сохранилась добрая память. Я сам узнал об этом совсем недавно и полагал, что будет лучше, если это так и останется тайной.
— Каким образом вы узнали?
— Лерочка носит в портмоне фотографии родителей. Как-то раз она доставала деньги при Игоре, и он увидел снимки. А потом сказал мне, что это были те самые люди — хозяева дачи, на которую их привозили, чтобы они развлекали гостей. Я тогда строго-настрого запретил ему упоминать об этом при Лерочке. Не нужно, чтобы девочка знала, какой была юность её любимого. И тем более не нужно, чтобы она дурно думала о своих покойных родителях. Когда Игорь сказал мне, что его шантажируют видеозаписью и требуют в обмен другие кассеты, я понял, что Гена и Света ещё и этим занимались. Но как я мог объяснить Лерочке правду о её родителях? Я стал уговаривать её поговорить с дедушкой, я надеялся, что он сам скажет ей. Ему она поверит. А выслушать такое от меня было бы для неё непереносимо. Да и я не смог бы сказать ей. Просто язык не повернулся бы. Наверное, это признак слабости, но есть вещи, которые я не могу сделать. Я пытался пощадить её. Разве я был неправ?
— Абсолютно правы, — заверила его Настя. — Как же так могло случиться, что вы, такой близкий друг семьи Немчиновых, ничего не знали о том, чем они занимаются на даче? Вы же бывали там чуть ли не через день.
— Ну, не надо понимать мои слова так буквально. Случалось, мы не виделись подолгу. И потом, это были мероприятия разовые, спонтанно возникающие. Гости съехались, выпили как следует, закусили, расслабились, развлеклись с подростками — и всё. Разъехались по домам. И снова всё тихо и чинно. Игорь рассказывал, что их привозили по выходным дням, а по выходным я почти никогда не бывал у Немчиновых. У меня была своя дача, и ею нужно было заниматься, достраивать, обустраивать, сажать что-то, возить туда детей и жену.
— Вячеслав Олегович, не далее как вчера я спрашивала у вас, не догадываетесь ли вы, почему Василий Петрович Немчинов убил своего сына и невестку. Вам не кажется, что было бы уместно всё это рассказать ещё вчера?
— Нет, — резко ответил Зотов, — не кажется. Вчера мы с вами выясняли вопрос об отце Геннадия, который своё уже отсидел. И ради удовлетворения вашего любопытства я не собирался предавать огласке позор моих покойных друзей. Сегодня же речь идёт об Игоре, его могут заподозрить и обвинить в убийстве, которого он не совершал и к которому не имеет ни малейшего отношения. Речь идёт о карьере и добром имени Игоря, и ради этого можно чем-то пожертвовать.
— Игорь так много для вас значит? — спросила она.
— Я вложил в него всё, что знал и умел, — просто сказал Зотов. — Я учил его нотной грамоте и основам вокальной речи, я пытался превратить маленького бродяжку в цивилизованного человека, я его кормил и одевал. Единственное, чего я не смог добиться, это того, чтобы Игорь закончил хотя бы среднюю школу. Он два года просидел в восьмом классе, а в девятый уже не пошёл. Мозгов не хватало. Но певца я из него сделал. Я создал его своими руками, он — моё творение. Разве я могу допустить, чтобы вокруг его имени поднялся скандал, в котором он не виноват? Игорь — существо совершенно беспомощное, он не в состоянии себя защитить и может наделать глупостей, поэтому будет лучше, если я сам скажу вам правду. У него наверняка ума не хватит на это, он будет пытаться скрыть историю своего знакомства с Тамарой из вполне понятного чувства стыда, а в результате запутается, будет нагромождать одно враньё на другое и тем самым только укрепит подозрения в своей адрес. Потом-то, конечно, всё выяснится, но пока будут выяснять, может разразиться скандал, а то и до суда дело дойдёт.
Уже уходя, Настя вдруг спросила:
— Вячеслав Олегович, а почему вы не сказали мне вчера, что Игорь поддерживает близкие отношения с дочерью ваших друзей?
— Вы об этом не спрашивали. Вы вообще ничего не спрашивали о Лерочке.
— А если бы спросила, сказали бы?
Зотов секунду подумал.
— Нет. Не сказал бы, если бы вопрос не стоял так серьёзно, как сегодня.
— Почему?
— Зачем портить репутацию девочке? Любовь к Игорю её не украшает, как, впрочем, и любую другую женщину.
— Но почему? — настойчиво спросила она.
— Потому что Игорь — чудовище. Жестокое и примитивное животное, глупое, похотливое и недалёкое. Любовь к нему не сделает чести никому.