При его отце дважды бывали случаи, когда люди выходили из лабиринта спятившими. Оба раза разгорался огромный скандал, но его отец вовремя сворачивал аттракцион и уезжал из города.
А иногда люди не выходили вообще.
Балаганщик успокаивал себя мыслью, что нельзя же всех запомнить и заметить на выходе. Только такими вот ночами, когда деревья гнутся под порывами ветра и луна выглядывает в рваные окна среди свинцовых туч, эти мысли вовсе не выглядят убедительно.
Кроме того, случаи с одиночками.
Их не удовлетворяла экскурсия в толпе, они хотели испытать лабиринт один на один, в то время, когда аттракцион формально закрыт. И они хорошо платили за это. Балаганщик не возражал. Таких случаев в его практике было пять. Двое вышли вполне нормальными, и лишь его натренированный глаз выявил отпечаток безумия, который со временем приведет к нервным срывам и еще черт знает к чему.
Один вышел, держась за стену, хохоча и пуская слюни. Глаза его были пусты, волосы — седы. Балаганщик, по примеру своего отца, той же ночью свернул балаган и покинул город.
Двое сгинули.
И если первый в идеале смог бы, заблудившись, перемахнуть через пару-тройку гладких, в два с половиной метра стен и выскользнуть в ночь, приподняв материю шатра, то второму помешал бы новый потолок.
Так что бояться было чего.
Парнишка появился на дороге, ведущей к трейлеру. Балаганщик, ничуть не удивившись, поднялся ему навстречу. Ветер задирал влево джинсовую куртку парня, но не мог погасить возбуждение, сияющее в его широко открытых глазах. Шестнадцать-семнадцать лет — еще тот возраст, когда книжные приключения проецируются на пока не познанную жизнь и вера, что где-то еще затаилось волшебство, цепляется за глубины подсознания.
И иногда это имеет смысл.
Балаганщик достаточно много повидал, чтобы знать, что так оно и есть.
Он щелчком бросил окурок в темноту. Парень остановился перед ним, неуверенно улыбаясь, но глаза его горели ожиданием и предвкушением чуда, и этот огонь был куда ярче, чем днем, когда балаганщик видел его выходящим из-под матерчатого полога шатра. Тогда огонь заслонялся разочарованием. Что-то открылось парню в лабиринте, что-то слегка выглянуло из сияющих теней зеркал и спряталось, не желая показываться слишком многим. Но парень хотел увидеть это и надеялся, что сможет, если будет один. Все это балаганщик прочел в его глазах еще днем и понял, что парень вернется.
— Я хочу пройти лабиринт, — произнес парень.
Двое исчезли.
Один сошел с ума.
Что он ответит завтра подруге юноши, когда та пожелает узнать, что случилось с ее парнем?
Но деньги есть деньги, так учил его отец.
Балаганщик назвал сумму. Лицо парня несколько вытянулось, но желание чуда затопило уже весь мозг, и парнишка кивнул. Балаганщик повел его за собой к колышущейся материи шатра через металлические ворота в ограде, и в голове его, как загнанные зайцы, метались мысли: ему всего семнадцать! Или даже шестнадцать! На что ты его отправляешь?! Он сам захотел. Но он не знает. Расскажи ему. Это вряд ли его остановит. К тому же, деньги — есть деньги.