— С чего бы это?.. — заговорила Маша и осеклась. Она сразу подумала, что упавшие деревья как-то связаны с Петей, и в груди у нее тревожно сжалось, а потом сильно застучало, отдаваясь в горле.
— Что за черт! — ругнулся Костя.
— Быстро туда!.. — бросила она Косте на ходу. Она уже торопливо поднималась по склону.
Костя с тяжким вздохом — не нравится мне все это, ребята! — последовал за нею.
Приближаясь к вершине холма, они увидели откопанную Петей угловую часть серой стены из громадных блоков. Деревья упали жидкими кронами за стену, внутрь угла. Под ветками виднелся темный провал. Оттуда тянуло сыростью, илом и плесенью.
— Пе-етя! — испуганно позвала Марина.
— Э-э-й! Ребята! — донеслось из провала.
— Петя! — воскликнула Марина обрадованно. — Ты как туда попал?
— Вытаскивайте меня отсюда скорей! Как попал — потом расскажу!
— Все цело? — осведомился Костя деловито.
— Порядок! Только замерз капитально!
— Надо оттащить деревья, — сказала Марина.
— Сам знаю! — огрызнулся Костя.
— Осторожно! — крикнул Петя. — Не лезьте через стену — можете провалиться ко мне! Тут было какое-то большое помещение!
— Учтем, — проворчал Костя.
Он прошел вдоль стены, схватил одно деревце за тонкий и прямой, как копье, ствол, потянул в сторону, потом быстро оттащил от провала второе. Деревца зашуршали листвой, полностью открывая черную неровную дыру. Песок потоком обрушился в провал. Из глубины до Кости долетели плеск воды и ругань Пети.
— Осторожней! — донеслось снизу. — А то засыплете меня к черту!
Костя повернулся к Марине.
— Сбегай ко мне в палатку, возьми в рюкзаке моток веревки, топорик и пару железных кольев для палаточной растяжки.
Марина — лицо бледное, глаза круглые от волнения и страха — коротко кивнула, словно прилежная ученица учителю, и со всех ног бросилась в лагерь.
Солнце понемногу сползало к горизонту, тускнело и становилось ласковее. Петя сидел на бревне возле палатки, с удовольствием грелся на солнышке и допивал третью кружку горячего, сладкого чая с небольшой дозой спирта из НЗ. В голове немного шумело от спирта и пережитого волнения. Приключение оказалось неслабое.
В помещении, куда он провалился, было холодно. Воды там было немного, а вот в толстом слое ила он оказался почти по пояс. Он поначалу даже испугался, что уйдет в ил с головой, как в трясину. Однако, нащупав ногами твердую поверхность, немного успокоился. Вдобавок ил и песок смягчили удар при падении, так что обошлось без увечий.
Петя был уверен, что ребята скоро хватятся его и быстро найдут, и потому решил не звать на помощь, — наверняка не услышат, — а выяснить, где очутился. На удивление саперная лопатка осталась при нем. Правда, падая, он выронил ее, и пришлось шарить в черной, вязкой, вонючей жиже, но поиск оказался успешным.
Упал Петя в углу помещения, большую часть которого скрывал слой ила и песка. С трудом передвигая ноги в густой жиже, он сделал два шага вглубь помещения и нащупал ногой ступеньку, ведущую вниз. Тогда Петя вернулся обратно и принялся ногами и лопаткой обследовать пол в своем углу. Вскоре лопатка наткнулась на какой-то предмет. Петя, морщась от острого зловония, наклонился, нащупал предмет рукой и с усилием поднял его. Это была скульптура — под многовековым слоем грязи с трудом угадывались контуры человеческой фигуры. Судя по весу, скульптура была металлической. И тяжелой.
Сердце в груди у Пети радостно затрепетало: «Неужели золото?» Если так, он продаст эту статуэтку, и все невзгоды и лишения его семьи окончены, а денег хватит… Ох, надолго хватит!
Тут он задумался. А ребята?.. Делиться? Надо бы. Однако дружба дружбой, а их двое против одного. Но с другой стороны — дружба есть дружба. В дружбу Петя все еще свято верил. Хотя в последнее время сам порой не понимал, почему… Должно быть, в силу привычки, да и воспитание сказывалось. Потому и друзей у него было всего трое: Костя и два друга детства, с которыми он виделся все реже и реже. Остальные — приятели, товарищи, знакомые.
К тому моменту, когда послышались голоса Марины и Кости, он так ничего и не решил насчет дележа добычи (на троих, пополам, фиг вам всем… а уж государству с его прожорливой оравой чиновников — фиг в любом случае).
Как Костя вытаскивал его, вместе с лопаткой и статуэткой, Петя даже вспоминать не хотел, — все это было нелепо, противно, глупо, натужно, врастопырку и враскоряку, с растерянностью, с дрожанием рук и ног, с застреванием веревки, с отборной мужской матерщиной и бабскими взвизгами и причитаниями. А уж как злющий Костя ругался, когда увидел, что выволок не только друга, но и ком грязи, который весил не меньше восьми-девяти килограммов, — этого Петя особенно не хотел вспоминать.
Потом понемногу все успокоились. Петя с трудом отмылся в море, еле отстирал плавки, принял, по настоянию Кости, сто граммов разведенного спирта — для профилактики, и теперь сидел возле костра с кружкой в руке и разглядывал лежащий перед ним предмет, спрятанный, словно в коконе, в налипшем песке и толстом слое подсохшей грязи. Внутри, без сомнения, скрывалась древняя тайна.
Марина готовила дежурное блюдо — кашу с тушенкой, Костя развалился на кресле-коряге и, пользуясь правом спасителя, попивал холодное пиво.
— Так, говоришь, если ободрать это дерьмо, — рассуждал он с сомнением, — нам откроется неизвестное произведение искусства?
— Уверен, произведение древнего искусства, — поправил слегка захмелевший Петя. — Возможно, бесценное. Может быть, из золота. С драгоценными камнями.
Они уже успели обсудить, что за постройки скрывает песок. Все согласились: постройки могут быть только из далекого-далекого прошлого, когда береговая линия, скорей всего, выглядела совсем-совсем иначе. Однако на пожелание Пети и Марины завтра же продолжить раскопки Костя резонно возразил, что это дело профессионалов, и волей команданте категорически запретил туда лезть, — неизвестно, где, когда, на какую глубину и с какими последствиями может провалиться еще кто-нибудь из них.
— Искусство или нет, но я эту грязищу обдирать не намерен, — объявил Костя.
— А я и не предлагаю, — возразил Петя. — Я это и сам сделаю. Во мне заговорил… можно сказать, забродил дух исследователя.
— Что-то сильно забродил он в тебе, — заметила Марина. — Тебя от него еще не пучит?
— Это не дух, это в нем спирт бродит, — съехидничал Костя.
— Вы как хотите, а я после обеда пойду на море и счищу со статуи всю грязь. — Тут Петя театрально потряс перед собой указательным пальцем. — И вы мне еще позавидуете!
— Не протри свою находку до дыр, — напутствовал Костя.
Петя посмотрел на часы: двенадцать минут восьмого. Солнце еще довольно высоко висело над морским горизонтом, но было уже совсем тусклым, оранжевым, уставшим. И мир вокруг слегка растерял дневную яркость. Море маслянисто блестело. Волны равномерно плюхались на отмель, шипела пена, шуршал песок. Резко пахло морской солью и водорослями.
Статуэтка стояла на мокром песке в полосе прибоя. Петя очистил ее почти всю, только во впадинах темнели остатки вековой грязи. На Петю исподлобья смотрел прищуренными глазами грузный лысый человечек из серого тускло блестящего металла без пятнышка ржавчины. На человечке было нечто, напоминающее длинный жилет, на ногах штаны в обтяжку и странной формы башмаки. Руками он уперся в бока, ноги широко расставил на низком постаменте. Вид у него угрожающий и недобрый. Выкован он грубо, — все сделано приблизительно, заметны следы от ударов молотка. Только лицо и глаза скульптор проработал очень тщательно. И потому глаза казались живыми, пристальными и подозрительными.
«Неприятный мужик, — подумал Петя. — Наверное, какой-нибудь древний идол. Всеми забытый божок… Ха! Теперь я знаю, как надо назвать остров. Остров забытого бога… Жаль, что ты не из золота, приятель, но есть надежда, что ты представляешь хотя бы археологическую ценность. Впрочем, пусть решают специалисты. Я сделал все, что мог. И рассчитываю на вознаграждение от государства… Хоть какое-то… Или от коллекционеров… А вообще, он мне кого-то напоминает… Он или даже поза его. Или то и другое вместе. — И тут Петю осенило. Божок был похож на тот кадр из фильма «Джентльмены удачи», где герой Леонова сидит на нарах и ждет встречи с подельниками его двойника, Доцента. Только в божке не было ничего смешного. Это был серьезный субъект с недобрым взглядом и подозрительным выражением лица. Петя фамильярно похлопал божка по лысине. — Хватит тебя драить. Остальное ототру завтра… или даже дома. Ну а к первому показу зрителям ты вполне готов. Все равно в древностях они ни хрена не понимают». Петя с натугой подхватил фигурку под локти, осторожно взвалил на плечо и, скособочившись от тяжести, одолел песчаный нанос и пошел к палаткам.